«Я встречал в годы войны немало больших начальников, которые боялись Сталина, – писал Алексей Сергеевич Желтов, занимавший тогда должность члена Военного совета Карельского, Донского, Юго-Западного, 3-го Украинского фронтов. – На одном из совещаний в Ставке, когда там обсуждался вопрос об улучшении заботы политорганов о личном составе частей и подразделений на фронте, меня поразило поведение Л.З. Мехлиса. Он докладывал Сталину, Молотову, Микояну, Щербакову об обнаруженных недостатках в этом плане. От волнения уронил пенсне, одно стекло разбилось, руки у него дрожали. Я тогда не понимал, почему он так напуган, как можно перед Сталиным так позориться, терять самообладание: чего бояться коммунисту, если он открыто признает ошибки и разъясняет, как будет их устранять. За Мехлиса мне было стыдно. Только через годы я понял, что тогда мы были молоды, дрожи в коленках не испытывали, а Мехлис знал вождя лучше нас, помнил аресты, расстрелы, в которых и сам участвовал».
Таким образом, Иосиф Виссарионович как бы жил сам в себе, никому до конца не доверяя тайн своей души и своих мыслей. Одиночество было его наиболее привычным состоянием.
Он много читал – в довоенные годы успевал просмотреть в день пять-шесть книг до 400–500 страниц. «Античный мир и мифологию знал исключительно хорошо, – отмечал В.М. Молотов. – Над собой много работал. Все писал сам». Любил также смотреть документальные и художественные фильмы.
«И.В. Сталин, – вспоминал С.М. Штеменко, – кроме праздничных концертов и спектаклей, которые обычно устраивались после торжественных собраний, нигде не бывал. Домашним его «театром» были музыкальные радиопередачи и прослушивание грамзаписи. Большую часть новых пластинок, которые ему доставляли, он предварительно проигрывал сам и тут же давал им оценку. На каждой пластинке появлялись собственноручные надписи: «хор.», «снос.», «плох.», «дрянь». В тумбочке автоматического проигрывателя, подаренного И.В. Сталину американцами, оставлялись только пластинки с первыми двумя надписями. Остальное убиралось. Кроме проигрывателя имелся патефон отечественного производства с ручным заводом. Хозяин сам переносил его куда надо.
Нам, кроме того, была известна его любовь к городкам. Для игры в городки разбивались на партии по 4–5 человек в каждой, конечно, из числа желающих. Остальные шумно «болели». Играли, как правило, 10 фигур. Начинали с «пушки». Над неудачниками подтрунивали, иной раз в озорных выражениях, чего не пропускал и Сталин. Сам он играл неважно, но с азартом. После каждого попадания был очень доволен и непременно говорил: «Вот так мы им!» А когда промахивался, начинал искать по карманам спички и разжигать трубку или усиленно сосать ее.
На даче не было ни парка, ни сада, ни «культурных» подстриженных кустов или деревьев. И.В. Сталин любил природу естественную, не тронутую рукой человека. Вокруг дома буйно рос хвойный и лиственный лес – везде густой, не знающий топора.
Невдалеке от дома стояло несколько пустотелых стволов без ветвей, в которых были устроены гнезда для птиц и белок. Это было настоящее птичье царство. Перед дупляным городком – столики для подкормки. Сталин почти ежедневно приходил сюда и кормил пернатых питомцев».
Тот же Штеменко отмечает и другие привычки Сталина.
«На кухне дачи, – писал он, – кроме обычной плиты, где готовились простые, здоровые блюда, имелась специальная печь. И – самое примечательное – за деревянной перегородкой была большая русская печь, в которой пекли хлеб. Кроме того, по рассказам работавших здесь людей, когда уж очень донимал его радикулит, Сталин приходил сюда, раздевался, клал на горячие кирпичи широкую доску и, кряхтя, залезал на нее «лечиться».
…Сталин имел обыкновение отдыхать в зимние дни на веранде. Он лежал там в валенках, меховой шапке-ушанке, плотно завернувшись в широкий овчинный тулуп…
…Конец августа 1944 года был на редкость погожим. И.В. Сталин, уставший от невероятного напряжения военных будней, предпочитал работать на даче. Там мы представляли доклады по обстановке и документы на подпись. Там нередко собирались и члены правительства.
Хозяин дачи в короткие минуты отдыха был очень приветлив и любил показывать присутствующим дачный участок. Однажды И.В. Сталин, показывая на небольшой пригорок, свободный от деревьев, сказал, что здесь после войны будут расти арбузы. Мы с Антоновым переглянулись: дескать, Кунцево – не Кубань… Но вскоре после войны нам напомнили об арбузах. После авиационного парада в Тушино, который после неоднократных переносов из-за непогоды наконец состоялся, И.В. Сталин пригласил членов Политбюро и руководство Военного министерства (тогда оно именовалось так) к себе на обед. Столы были накрыты на Ближней даче в березовой аллее. Погода была превосходная, настроение у всех отличное. После обеда И. В. Сталин повел нас к небольшой горке, на которой действительно росло несколько десятков арбузов! Сталин неторопливо выбрал довольно крупный арбуз, понес его на стол и одним движением длинного ножа ловко рассек пополам. Арбуз оказался на диво красным и довольно сладким. Оставалось только удивляться, как в открытом грунте в условиях Подмосковья могли вызреть такие арбузы…
Сталин любил устраивать товарищеские ужины, на которых в непринужденной обстановке шло обсуждение различных вопросов. О них писали многие из их участников, в том числе Г.К. Жуков, А.М. Василевский, И.С. Конев, А.С. Яковлев, И.Х. Баграмян. Атмосферу одного из них – встречи Нового, 1945 года передает С.М. Штеменко:
«На даче у Сталина мы (я и генерал Антонов) застали еще нескольких военных – А.А. Новикова, Н.Н. Воронова, Я.Н. Федоренко, А.В. Хрулева. Потом подъехал С.М. Буденный… за несколько минут до двенадцати все вместе прибыли члены Политбюро и с ними некоторые наркомы. Я запомнил только Б.Л. Ванникова и В.А. Малышева. А всего собралось человек двадцать пять мужчин и одна-единственная женщина – жена присутствовавшего здесь же Генерального секретаря Итальянской коммунистической партии Пальмиро Тольятти.
Сталин занял свое обычное место в торце стола. С правой руки, как всегда, стоял графин с чистой водой. Никаких официантов не было, и каждый брал себе на тарелку то, что ему хотелось. С ударом часов Верховный Главнокомандующий произнес краткое слово в честь советского народа, сделавшего все возможное для разгрома гитлеровской армии и приблизившего час нашей победы. Он провозгласил здравицу в честь Советских Вооруженных Сил и поздравил нас всех:
– С Новым годом, товарищи!
Мы взаимно поздравляли друг друга и выпили за победоносное окончание войны в наступающем 1945 году. Некоторая скованность, чувствовавшаяся вначале, вскоре исчезла. Разговор стал общим. Хозяин не соблюдал строгого ритуала: после нескольких тостов поднялся из-за стола, закурил трубку и вступил в беседу с кем-то из гостей. Остальные не преминули воспользоваться свободой, разбились на группы, послышался смех, голоса стали громкими.
С.М. Буденный внес из прихожей баян, привезенный с собой, сел на жесткий стул и растянул меха. Играл он мастерски. Преимущественно русские народные песни, вальсы и польки. Как всякий истый баянист, склонялся ухом к инструменту. Заметно было, что это любимое его развлечение.