Он отскочил и его место занял глава Совета.
– Гости Острова Науки! – разнесся над головами зрителей сильный, лишь немного искаженный динамиками голос председателя. – Леди и джентльмены. Сегодня – великий день в истории науки! – Он прокашлялся, забыв отойти от микрофона, и присутствующие поморщились. Картрайта сей факт не смутил, он спокойно продолжил: – Я счастлив и горд представить вашему вниманию плод совместных трудов множества ученых из нескольких стран, широко представленных на нашем Острове…
Джилл разглядывала группу журналистов, жалея, что не может подняться в полный рост – встать сейчас означало привлечь излишнее внимание. Она нашла пустующие места в третьем ряду: видимо, именно они предназначались для «мистера и миссис Клюевых», и теперь пыталась найти знакомое лицо Томпсона… вернее, знакомую фигуру, поскольку репортеры и фотографы сгрудились у сцены спиной к зрителям. Ей показалось, что она заметила американца; он стоял с краю, не отрывая глаз от выступающего, а карандаш его плясал над блокнотом. Теперь надо было придумать, как отвести его незаметно в сторону.
– … уникальность изобретения не только в том, что при его создании использовались новейшие разработки в области физики, химии, механики, но и в самой своей сути, в концепции. – Вещал тем временем Картрайт. – Это – некий рыцарь на страже мира и спокойствия, доказательство доброй воли правительств многих стран, и их же гарантия, что никто первым не начнет неправомочных действий по отношению к другой стране. Но самая большая ценность данного изобретения состоит в том, что для его управления не требуется человек.
«Ха!», – чуть было не выкрикнула Джилл, но сдержалась. И бросила взгляд на «Бриарея», что возвышался над людьми, собравшимися вокруг; он в сравнении с ними был как обычный человек рядом с муравьями, кишащими у ног. И где же Адам? Наверняка уже внутри, Шварц мог привезти его на остров загодя, ночью, и спрятать в чреве этого механического монстра.
Джилл с трудом оторвала взгляд от гиганта. Извиняясь перед теми, кого побеспокоила, покинула свое место и вышла на свободный пятачок; приблизившись к прессе, насколько это было возможно, она тихонько шикнула, стараясь привлечь внимание Томпсона.
– Об основных принципах работы искусственного разума вам расскажет его создатель, русский ученый, мистер Шварц! – Объявил Картрайт и отступил на шаг. К нему подбежал все тот же взволнованный помощник и что-то горячо зашептал на ухо. Председатель снова приблизился к микрофону; Джилл показалось, что он уже не так уверен в себе, как раньше. – Прошу прощения, мне только что стало известно, что мистер Шварц заканчивает последние приготовления для демонстрации «Бриарея», поэтому, думаю, дабы не прерывать наше мероприятие, я выступлю вместо него. Итак, искусственный разум. Многие из вас считают его небылицей, некоторые вообще не знают, что он из себя представляет, даже теоретически. Позволю себе несколько углубиться в детали, однако же, не настолько, чтобы утомить слушателей ненужными техническими подробностями…
Джилл, потеряв всякое терпение, нагнулась и, подобрав с земли камушек, швырнула его в спину Томпсона. Тот вздрогнул, обернулся. Завидев ее, приподнял брови – девушка выглядела чересчур растрепанной для такого важного мероприятия. Джилл сделала страшное лицо и поманила журналиста к себе.
Карл Поликарпович приблизился к «Бриарею» почти вплотную: обогнул его левую пятку и осторожно пошел дальше, озираясь по сторонам. И, как выяснилось, не зря – у края сборочных лесов, как раз около лестницы, стояла пара охранников из местной полиции. Клюев стал перебирать варианты, коих у него было немного: показать свое приглашение и надеяться, что фамилия «Клюев» им хоть немного знакома, либо же применить силу. Впрочем, можно было начать с простой просьбы, а потом уж…
– Добрый день, – вежливо поздоровался с полисменами Карл Поликарпович на английском. Они посмотрели на господина, пробирающегося к ним через перекрестные балки лесов, без особой опаски, и синхронно закивали.
– Я – помощник мистера Шварца. – Клюев протянул приглашение. – Срочное дело.
Полисмены переглянулись, один из них поднес руку к виску в вежливом салюте. Затем он медленно, тщательно выговаривая слова, объяснил, что по приглашению – это мистеру надо к трибунам, там, где зрители.
Карл Поликарпович вздохнул тяжело, порылся в кармане пальто и, достав револьвер «Бульдогъ», «бельгiйской работы, съ особымъ предохранителемъ отъ нечаяннаго выстрела», наставил его на стражей порядка.
– Срочное дело, – повторил он. – Уходите.
Полисмены, поставленные сюда отгонять детей и особо любопытных журналистов, растерялись; затем, решив что начальству виднее, скрылись за высоким штабелем из труб, прикрытых брезентом. Клюев опустил револьвер в карман и стал подниматься по лестнице.
План его особенной хитростью не блистал. Добраться до головы гиганта, пока Яков будет выступать, проникнуть внутрь – если мисс Кромби права, а скорее всего, так и есть, должен быть вход, через который Адам туда попал, – и затем под дулом того же «Бульдога» заставить секретаря выйти. Ну и разбить что-нибудь, выглядящее, как важная деталь – для спокойствия. Или же разнести там внутри все к чертовой матери – Карл еще не решил.
Лестница все не кончалась. Поглядев в сторону, Клюев отметил, что находится где-то на уровне коленей «Бриарея», и с тоской посмотрел наверх. Он считал, что для одного дня ему выпало достаточно физических упражнений – взять хотя бы этот безумный велопробег с мисс журналисткой; однако судьба, похоже, считала иначе. Но оказалось, что он зря пеняет на судьбу. Завидев подъемник – самого простого типа, с противовесом, – он поблагодарил мысленно всех святых, каких смог припомнить. Зашел в открытую кабинку, дернул рычаг. И медленно поехал вверх.
Частично леса были скрыты все тем же брезентом – видимо, рабочие не все успели снять до начала торжеств, да так и бросили; все равно самое внушительное – голова, широкие бронированные плечи и грудь гиганта, – было открыто для восхищенных взоров. Подъемник остановился. Карл Поликарпович подергал рычаг – безрезультатно. Осмотрев механизм в кабинке, он понял, что дальше она и не способна ехать, а, подняв голову, догадался, что ему предстоит очередная пара лестничных пролетов, но зато там, наверху, был еще один подъемник.
Клюев заклинил рычаг подъемника, затем вышел на площадку, медленно приблизился к краю. Ухватившись рукой за деревянные перила, чуть наклонился вперед. Не то чтобы он боялся высоты, но все же что-то сжалось в животе, когда он увидел внизу толпу, казавшуюся сейчас уже не такой огромной. Ветер тут дул сильный, то и дело Карл Поликарпович поправлял шляпу, прихлопывая ее ладонью. Края брезента, свисавшего с балок, резко хлопали под порывами ветра. Клюев отвернулся от раскинувшейся перед ним панорамы и, определив себя где-то в районе пояса гиганта, пошел по кругу, преодолевая ступеньки шаг за шагом. Где-то у сердца закололо.
Уже подходя ко второму подъемнику, он услышал громкий звук сзади: обернулся, но понял, что это ветер треплет брезент. Развернувшись, Клюев встретился взглядом со стоящим напротив Жаком, появившимся словно из ниоткуда. Тот был одет празднично – цилиндр, фрак, бабочка.