Белый, кстати, продолжал говорить и после того, как они переместились в какое-то помещение. Единственное, что пока Гринер мог о нем сказать – темное и большое. И пол каменный.
– Таким образом, – Уэйн хитро посмотрел на юношу. – Твое тело изменится настолько, что человеком ты себя уже считать не сможешь. Но изменения эти болезненны и должны проходить под присмотром, иначе могут быть… последствия.
– Какие последствия?
– Тебе не кажется, что тут света маловато?
Маг прищелкнул пальцами, и Гринер, ойкнув, закрыл глаза.
Привыкнув к свету, он оглядел дом Белого. Каменные стены, крепкие дубовые балки. Комната, посередине которой они стояли, хоть и была большой, но свободного пространства почти не было – как и в кабинете у Тео, здесь было засилье книжных шкафов, комодов и столов, загруженных всякой всячиной. Ничего особенного, на первый взгляд, но этот бардак производил домашнее, уютное впечатление. Гринер, знай он такие слова, назвал бы ощущение от комнаты «гармоничным хаосом».
Из помещения вели две двери. Судя по основательности постройки, не на улицу – как минимум еще три-пять комнат, решил Гринер, не считая кухни и чего-нибудь еще. Хотя… с магами никогда нельзя быть уверенным.
– И что мне теперь делать? – спросил юноша.
– Для начала – сесть. Хочешь чаю?
– Ага.
Гринер присел на краешек стула, чинно положил на колени мешок и принялся вежливо рассматривать склянки и книги на соседнем столе. Словом, вел себя как человек, впервые пришедший к кому-то в гости. Да так оно и было, к тому же существовала опасность разбить что-нибудь стеклянное, а Гринер по опыту знал, что эффект может быть очень неожиданным. И почти наверняка – неприятным.
– Тогда я схожу, подвешу чайник и достану нам что-нибудь похрустеть, – предупредил Уэйн и вышел в левую дверь. Гринер из чистого любопытства отклонился на стуле – посмотреть, и понял, что оказался прав: за проемом находилась кухня, меньше, правда, чем у Тео.
Гринер подумал – а не вытащить ли немного еды из мешка, вроде как угостить, но потом передумал. Завязал потуже тесемки на горловине и принялся размышлять, сразу Белый начнет его «окучивать», или же сначала постарается расположить к себе. Юноша хотел бы быть готовым к каждому варианту, но вынужден был признать, что врожденное обаяние Уэйна, мягкость, с которой он общался и уютный дом существенно подорвали решимость противиться уговорам. Гринер дал себе обещание – не подаваться, оценивать ситуацию трезво и ничего не обещать.
Белый вернулся быстро, неся угощение и дымящиеся чашки на подносе. Радушно улыбнулся и скосил глаза на чай, мол, сейчас мы с тобой, наконец-то, спокойно поговорим. Хотя, может, Гринер неправильно истолковал его взгляд – в конце концов, они и до этого общались ровно и дружелюбно. Вообще от мага исходило такое странное ощущение… «Будто наконец вернулся домой», – подумал юноша, и еще раз дал себе слово не поддаваться излишне этому обаянию, потому что Кендрик вон, тоже был обаятельным, однако от него мурашки по спине бегали.
– Жаль, что ты не Белый, – сказал Уэйн, сдвигая в сторону свитки и баночки, чтобы поставить поднос на стол. – Мы бы устроили тебе церемонию принятия, в красивом мраморном зале… Кстати.
Уэйн посмотрел на Гринера, взгляд его потяжелел, и юноша подумал, что сейчас его начнут потрошить, медленно и со вкусом. А печенье – так, бдительность усыпить.
– Мне не дает покоя один вопрос, – медленно протянул Белый, проницательно глядя Гринеру в глаза, которые тот не отводил, боясь, что это послужит признаком вранья. – Почему ты сбежал?
– Ну я… э-э-э…
– Я сомневаюсь, что причина была в том, что ты испугался.
– Я не испугался!
– Ну, я же и говорю – сомневаюсь. Но если нет – тогда почему?
Гринер задумался. Уэйн ему нравился, а Тео просила не говорить о том, почему Гринер вернулся, но не о том, почему ушел.
– Я просто подумал, – начал Гринер, раздумывая на ходу, как бы попонятнее объяснить. – Что это все… ну, слишком для меня.
«Знает ли Уэйн о том, кто я по рождению? Не выдам ли я какой тайны, рассказав об этом? Надо говорить как можно более расплывчато».
– Мне нравилось быть учеником, но это тяжело. Я совсем не подхожу для этого. Понимаете, я был простым мальчишкой, а тут…
– Король по праву рождения? Маг?
Гринер с облегчением выдохнул. Он знает.
– Да! Я не готов. Может, буду когда-нибудь, но не сейчас.
– Знаешь… – Белый так и не притронулся к чаю, сидел напротив Гринера в кресле, сложив руки на колене. – Одна из самых больших ошибок, которые человек может совершить – это отказать самому себе в своей же судьбе. Поставить себе предел – и не пытаться достигнуть того, на что способен. Другим словом…
– Испугаться? – прошептал Гринер.
– Я этого не говорил. Ты сказал… но – да.
На Гринера нахлынуло полузабытое воспоминание. Точно такое же чувство он испытывал, общаясь с замковым жрецом Древа, когда тот корил его за какие-то шалости. Ощущение, будто ты обязан быть лучше, чем есть на самом деле. Будто мир ждет от тебя только правильных поступков. И не сказать, что это было так уж приятно – знать, что ты никчемный человек, неудачник, причем, только потому, что ты остаешься самим собой. Кто придумал такие правила, что все должны быть совершенны?
– Я не трус, – только и сказал Гринер, мрачно сверля чашку взглядом.
Уэйн тихо вздохнул.
– Пей свой чай, остынет. Его надо употреблять обязательно горячим, такой сорт. Оставим пока в стороне вопрос о том, почему ты ушел от наставницы… Мне хотелось бы знать, почему ты вернулся. Это, пожалуй, важнее будет.
«Вот оно», – подумал Гринер. – «Сейчас начнет выпытывать». И, в полном соответствии с наказом Тео, промямлил:
– Я сейчас не хотел бы… говорить об этом. Еще не до конца разобрался в себе.
– Хорошо, – не стал настаивать Белый. – Как тебе чай? Я добавляю в него некоторые травы, что растут тут, в предгорьях, получается приятно и полезно. Лучше всего собирать их весной, когда они еще полны жизненных сил, но ни в коем случае не срывать много, иначе растение может обидеться… что ты так смотришь, оно тоже – живое существо…
Гринер расслабился. То ли напиток, который он все-таки пригубил, подействовал, то ли плавная речь Уэйна – юноша стал клевать носом. Чтобы не разбить чашку, выскальзывающую из рук, он отставил ее в сторону – и тут с удивлением, правда, весьма вялым, заметил, что в комнату вошел еще один человек и уселся на стуле в углу. Или он находился там с самого начала, а Гринер его просто до этой поры не замечал? Во всяком случае, Уэйн на визитера не обращал ни малейшего внимания, продолжая описывать горные склоны, травы и настойки. Гринеру же этот мужчина с гривой седых волос, высоким лбом и добрыми глазами показался знакомым. Когда юноша уже хотел спросить Уэйна, видит ли он кого-нибудь в углу, чтобы тем самым развеять свои сомнения, знакомый незнакомец приставил палец к губам.