– Здравствуйте, товарищи художницы! – приветствовал работниц Богдан.
– Полина и Лидочка, – представила их Клавдия. – А это товарищ Громов, Богдан Петрович, мой коллега с «Текстильщика». По обмену опытом. Побеседуйте с ним, а мне еще надо заполнить три реестра за прошлый год.
Сердце Богдана остановилось и ухнуло в черную яму. Нехорошее предчувствие заворочалось в душе. Что это за девчушки? Где Шамхат? Неужели?..
Богдан стиснул кулаки, но ничем не выдал беспокойства – научился за пять тысяч лет.
Клавдия попрощалась и скрылась в коридоре, оставив Богдана наедине с художницами.
– Ну что, девушки! – произнес он. – Подскажите, кому из вас пришла идея узора с клинописью? Знаете, что он пользуется повышенным спросом у трудящихся?
– А что, премию за это дадут? – усмехнулась Полина, нервно поправляя косынку. – Ну, я придумала…
– Мне бы хотелось узнать, что вас навело на эту мысль.
– Ну… Были такие люди в древности, назывались шумирами, кажется, – без особой охоты пояснила она. – Это они писали такими закорючками. Ну, я и подумала, что надо пробуждать в трудящихся тягу к познанию истории.
– О! – улыбнулся Богдан, хотя сердце у него сжалось еще сильнее. – Именно такая идея нам и была нужна. Надо выпустить серию узоров! Древнеегипетское письмо, древнееврейское, древнеперсидское… Великолепно! А откуда вы взяли сами знаки?
– Мы, знаете, застилаем пол бумагами, чтоб не заляпать, – ответила Полина, краснея. – Газеты используем, листы из журналов. Вот мне и попался лист, где про этих шумиров было написано и были нарисованы знаки из ихнего письма.
«Вряд ли она сама придумала это вранье, – подумал Богдан. – Кто-то научил ее, как именно говорить».
– А, понятно, – улыбнулся он. – Спасибо. Буду ходатайствовать в наркомате о вашем награждении.
Он кивнул и вышел за дверь. Отдышался.
«А может, она не врет? – мелькнула пугающая мысль. – Может, и правда кто-то из ученых нашел таблицу, оставленную нами на месте привала, опубликовал ее в журнале, а художница срисовала? Великий Шамаш! Ведь вполне может быть так».
Он направился к лестнице и уже начал спускаться, когда услышал позади торопливую поступь ног.
– Товарищ Громов! – донеслось до него.
Богдан выглянул в коридор и увидел спешащую к нему Лидочку.
– Давайте пройдем на лестницу, – предложила она. – Не надо, чтобы Полина нас видела.
– Я слушаю.
– Вас зовут Богданом?
– Да, – ответил он, чувствуя, как екнуло сердце.
– Этот узор нарисовала Зульфия Ибрагимовна Шамхатова, наша бывшая главная художница.
Богдан на мгновение прикрыл глаза, но тут же взял себя в руки.
– Продолжайте.
– Узор очень хорошо лег на новый способ печати, демонстрируя все его достоинства – тонкий штрих…
– Я понимаю, – перебил ее Богдан.
– В общем, Полина донесла на Зульфию. Сказала, что та продает заводскую краску на рынке. Хотя чтобы Зульфия Ибрагимовна стояла на рынке – это смешно. Она целыми днями работала. Иногда в выходные приходила. Она такая талантливая. А пела на вечерах как! Сама Ирма Яунзен так не споет! Так вот, – вздохнула работница. – Ее забрали несколько дней назад, кажется, двадцать шестого числа. Мы с Зульфией Ибрагимовной были очень дружны, жили в одной комнате в общежитии. Знаете, все девушки с парнями, а она была нелюдимкой, у нее, кроме меня, друзей не было. Хотя вообще-то она немного старше меня. Или вы знаете? Однажды она мне сказала, что когда-нибудь ее обязательно спросит человек по имени Богдан. И если это произойдет, она просила меня рассказать, как ее найти. Но ее забрали. Больше мне сказать нечего.
«Расстрельная статья», – опустошенно подумал Богдан.
– Огромное тебе спасибо, Лидочка, – сказал он, уже спускаясь по лестнице, а потом добавил по-шумерски: – Пусть твои козы родят тройнями, а овцы двойнями.
– Что? – не поняла она.
Богдан не ответил – он слишком спешил.
Выходя через турникет проходной, он увидел, как высокий блондин на улице тянет за рукав невысокого человечка в теплом восточном халате.
– Шпиёна поймали, – сказала охранница, проследив направление его взгляда. – Бомбу, гад, приволок. Шныряют прям по городу среди бела дня! У вас в наркомате, чай, поспокойнее.
– Охрана у нас хорошая, – буркнул Богдан.
Выйдя на улицу, он направился прямиком к остановке трамвая, но энкавэдэшник, бесцеремонно волокущий жертву, мелькал у него в голове.
«Нет! – подумал Богдан. – Всех не спасешь. Ты давно не царь, а это не твой подданный. Ты не клялся его опекать».
Он остановился у края мостовой, но трамвая все не было, а мороз крепчал.
«Ладно, – решил он. – Пройдусь за ними по путям».
Но только Богдан ступил на тротуар, как случилось невероятное – энкавэдэшник подлетел в воздух и шарахнулся головой о столб. А маленький человечек, поправив халат, спокойно пошел своей дорогой. Однако, несмотря на расстояние, Богдан его узнал.
– Ли! – шепнул он, не веря глазам.
Отпустив китайца подальше, он осторожно направился за ним.
«Так вот кто похитил реципиента! – думал он на ходу. – Вот кто оставил отравленную стрелу у штаба Дроздова! Великий Шамаш помогает мне. Сегодня я получу и его Знак, и свою Шамхат. О, если я добуду свежий Знак Шамаша, то не оставлю от Лубянки камня на камне! Я напомню этим ошалевшим от безнаказанности людям, как в огражденном Уруке казнили предателей».
Кроме того, Богдан не собирался оставлять китайцу тибетскую рукопись, которую тот похитил. В ней было много важнейшей информации – лишь малую часть Богдан успел переписать в тетрадку. Хорошо хоть понял, как искать места Силы.
«Проклятый Дроздов! – с нарастающей злобой подумал он. – Не найди он тогда меня под Тверью, я бы успел закончить выкладывать Знак Шамаша на месте Силы. Тогда можно было бы выжать из старой фигуры вдвое больше энергии, чем есть у меня теперь».
Но, с другой стороны, Богдан понимал, что не мог отказаться от шанса получить новый, неприкосновенный Знак Бога. Без Дроздова это было безусловно обречено на провал, поскольку подготовить реципиента мог только человек, занимающий должность в системе. Теперь же реципиент в руках китайца.
«А китаец вскоре будет в руках у меня, – закончил мысль Богдан. – Благодарю тебя, великий Шамаш, что дал мне еще один шанс!»
Проследив за Ли до Петровского бульвара, Богдан подобрался поближе, поскольку народу на улице стало больше и заметить его в толпе было гораздо труднее. Наконец китаец открыл дверь подъезда и скрылся из виду. Богдан поддал, успев заскочить в полутьму парадной до того, как китаец зашел в квартиру. Хлопнула дверь.