На самом деле Чарли уже создал «связную историю» в таких фильмах, как «Иммигрант» или «Тихая улица», но ему хотелось сделать еще один шаг вперед, к независимости. Прежде всего он стремился избежать каких-либо ограничений. Чаплин добился желаемого, подписав контракт с First National Film Corporation, гарантировавший аванс в размере 125 000 долларов для каждого фильма, а также долю в прибыли от проката. Чарли становился продюсером своих картин и получал собственную студию, оградив себя от влияния других руководителей компании, которых больше заботили деньги, чем качество лент. Наконец он стал независимым режиссером и мог свободно экспериментировать, чего был лишен раньше. Можно также сказать, что постоянный состав съемочной группы делал его похожим на актера-директора в традициях театра Викторианской эпохи. Компания требовала проверенный продукт из фильмов в двух частях, чтобы удовлетворить кинопрокатчиков, но амбиции Чаплина простирались гораздо дальше. Он должен был снять восемь картин за 18 месяцев, но в конечном счете снял девять за пять лет.
Его студию, первую из тех, которые специально создавались под одного актера, построили на углу бульвара Сансет и авеню Ла-Бреа. Было решено, что для поддержания добрых отношений с жителями района фасад здания будет таким же, как у соседних «тюдоровских» особняков. В респектабельных районах не особенно радовались соседству с киностудией. Когда строительство было почти закончено, Чаплин надел знаменитые огромные ботинки Бродяги и оставил отпечатки ног на застывающем цементе, а затем бамбуковой тростью написал свое имя и дату – 21 января 1918 года.
Территория студии занимала два гектара бывших сельскохозяйственных земель – там еще остались апельсиновые, персиковые и лимонные деревья. На ней располагались две открытые съемочные площадки, гримерные, мастерские художников-декораторов, лаборатория, в которой проявляли кинопленку, зрительный зал и монтажная комната, а также теннисный корт и плавательный бассейн. Ворота студии охранял старый пес.
Кабинет самого Чаплина находился в скромном бунгало. 15 лет спустя Алистер Кук описывал его так: «Одно маленькое окно, три деревянных стула с прямыми спинками, старый стол, полдюжины книг с потрепанными корешками и древнее пианино, жутко расстроенное». Чаплину требовалась привычная рабочая обстановка, не очень отличавшаяся от той, к которой он привык с юности. Ему также нравилось окружать себя знакомыми людьми. Он нанял Альфреда Ривза, которого знал еще со времен работы у Карно, на должность генерального директора студии, и на этой должности Альф оставался до конца своих дней. Вот обрывок их разговора, который трудно было бы представить с другим собеседником:
– Ах ты сука!
– А ты еще бóльшая сука!
– А ты вдвойне сука!
Это было королевство Чаплина, где он останется до самого отъезда из Соединенных Штатов. Карлайл Робинсон вспоминал, что, когда Чарли каждое утро приезжал на студию, сотрудники тут же бросали свои дела. Актеры, рабочие сцены, электрики – все выстраивались в шеренгу, ожидая его прибытия. Автомобиль Чаплина въезжал в ворота. За рулем роскошной машины сидел Коно, а рядом с ним на пассажирском сиденье Харрингтон. Том выскакивал из автомобиля и открывал дверцу для хозяина. Этот ритуал не менялся, и машинистка студии говорила Робинсону, что вся группа делает это ради шутки. Чарли не питает иллюзий, но он это обожает. Рассказывали также, что работники студии узнавали настроение Чаплина, хмурое или солнечное, по цвету костюма, которой он надевал утром.
У него было любимое занятие, позволявшее отвлечься от обстановки киностудии. Чаплин любил рыбачить в открытом море у побережья Калифорнии. На одной из фотографий он изображен рядом с огромной рыбиной, чуть ли не больше его самого. Подпись под снимком гласит: «Меч-рыба, пойманная Чарли Чаплином у острова Санта-Каталина, 10.06.1918». Чтобы вытащить рыбу, ему потребовалось 22 минуты.
За шесть дней до официального открытия студии Чаплин начал работу над своим первым фильмом для First National. «Собачья жизнь» (A Dog’s Life) в полной мере удовлетворяет его стремление к «связной истории» и точной структуре, на которых строились бы действия и комедийные ситуации. Фильм открывается кадрами с Бродягой, спящим на пустующем участке. Беззащитная фигура уснувшего на пыльной земле человека, напоминающего маленького, изящного оленя, вызывает жалость и сострадание к нему. Это похоже на настоящую жизнь, реальную ситуацию. Бродяга еще больше изможден и измучен, чем раньше. Он более хрупок и более уязвим, чем персонаж комедий, снятых на студиях Keystone и Essanay, в значительной степени потому, что Чаплину удается пробудить внутреннюю жизнь маленького человека, робкого и растерянного. Он спасает голодную собаку, а затем завоевывает симпатию одинокой певицы в баре, от которой отвернулась удача. Втроем они готовы противостоять всему миру. Сам Чарли отличается неиссякаемой энергией и решительностью ребенка, а его изобретательность и находчивость просто поразительны.
Какое-то время Чаплин искал пса для съемок в комедии. Он привел в студию 12 собак, но звездой фильма стала дворняжка по кличке Мут, получившая сценическое имя Скрэпс. В бухгалтерских книгах студии есть такая запись: «Виски (Мут) – 60 центов», которая указывает на то, что для съемок одной из сцен, где собака должна была спать, Мут просто-напросто напоили. Через три недели после начала работы Чаплин понял, что отснятый материал ему не нравится, и день или два обдумывал другую комедию. Потом вернулся к «Собачьей жизни». Фильм состоял из трех частей и был самым длинным и самым сложным из всех, снятых к тому времени Чаплином. Приняли его очень хорошо. Французский критик Луи Деллюк назвал эту картину первым настоящим произведением искусства в кино. Позже другой критик, Дэн Камин, говорил, что «Собачья жизнь», возможно, самый совершенный фильм Чаплина.
Еще до того как картина вышла на экран, Чаплин вместе со своими друзьями Дугласом Фэрбенксом и Мэри Пикфорд отправился в турне по Соединенным Штатам, чтобы поддержать так называемый заем свободы, с помощью которого финансировались военные расходы. Вероятно, Чарли считал, что это и есть его вклад в победу в Первой мировой войне – никак иначе он не мог принять в ней участие. Фэрбенкс и Пикфорд в то время считались королем и королевой Голливуда. Дуглас начал работать с Дэвидом Гриффитом в 1915 году и вскоре благодаря своему атлетизму и природному обаянию стал одним из самых ярких героев немого кино. В 1918 году, когда проходило турне по стране, он был наиболее известным американским киноактером, а окружавшая его аура романтики переместилась с экрана на жизнь Голливуда.
Мэри начала сниматься раньше, в 1909 году, и до прихода в кино звука буквально не сходила с экрана. Пикфорд называли девушкой с золотыми кудрями и любимицей Америки. К тому времени, когда она отправилась в турне вместе с Фэрбенксом и Чаплином, Мэри была самой знаменитой актрисой США, однако за ее девичьей прелестью и жеманными манерами скрывались острый ум и деловая хватка. В 1916 году журнал Photoplay писал о сияющей нежности Пикфорд в стальной оправе абсолютной безжалостности.
В первые два дня, пока поезд шел до Вашингтона, Чаплин спал – свидетельство того, насколько сильно вымотали его несколько недель съемок. Перед выступлениями Чарли волновался, но затем «разогревался», и его речь становилась пылкой и цветистой. Будучи актером, Чаплин всегда оказывался на высоте положения. В Вашингтоне он так увлекся собственной речью, что, спрыгнув с помоста, упал на помощника министра Военно-морских сил США – в то время эту должность занимал Франклин Д. Рузвельт.