Стоит упомянуть еще несколько любопытных фактов из жизни Чарли в Веве. Он заболел экземой и был вынужден носить белые перчатки. Сделали несколько тестов на аллергию, и в конце концов выяснилось, что у Ч.Ч. реакция на новую кинопленку. На лужайку перед домом прилетали вороны. Чарли их не любил и придумал специальное зеркало, чтобы слепить птиц. Он также ненавидел мух и, когда обедал на веранде, брал с собой мухобойку. К радости детей, он иногда их развлекал – заходил за диван и делал вид, что спускается по лестнице в подвал, становясь на их глазах все меньше и меньше. Одним из любимых словечек Чарли было «милый». Он часто повторял: «Ты такая милая» или «Это так мило». Еще одно любимое выражение Чаплина: «Скромность не позволяет».
Первые два или три года в Веве Чарли работал над будущим фильмом о короле в изгнании. К осени 1955-го сценарий был практически завершен, и в конце весны или в начале лета следующего года начались съемки. На главную женскую роль Чаплин выбрал Доун Адамс, которой восхищался. Однажды он сказал актрисе: «Без вас я не буду делать картину». Совет, который он ей тем не менее дал, – держать голову неподвижно: «Вы должны быть точной. Движение головой – это неопределенность. Движение должно что-то означать». Роль несчастной жертвы американской кампании против «красной опасности», которая в то время достигла новых высот, досталась его младшему сыну Майклу. Чаплин хотел высмеять все аспекты жизни в США, от телевизионной рекламы до популярных танцев, от снобизма до лицемерия. Впоследствии Майкл так отзывался о новом для себя опыте работы с отцом: «Я был счастлив, что у нас установились такие отношения, каких никогда не было раньше».
Съемки проходили в студии Shepperton в окрестностях Лондона, и вся семья поселилась в отеле Great Fosters в Эгаме. Это было довольно мрачное, хотя и величественное здание, в котором Чаплины устроились с максимально возможным комфортом. Правда, там имелась всего одна общая гостиная с телевизором, и им приходилось сидеть и смотреть то, что выбрало большинство постояльцев.
Работа над фильмом продолжалась девять недель, и неделя ушла на натурные съемки. Shepperton была непривычной для Чаплина, который до этого работал только на американских студиях, и ко всем остальным неудобствам добавлялись правила и нормы, установленные профсоюзом для работников киноиндустрии. «Если вы хотите передвинуть стул, – говорили Чарли, – попросите это сделать рабочего». В половине четвертого появлялась тележка с чаем, и съемка останавливалась. Оператор без конца возился с прожекторами. «Я должен играть! – кричал Чаплин. – Мне плевать на ваши художественные эффекты! Зрители придут посмотреть на Чарли Чаплина, а не на ваше чертово освещение!» Уна всегда сопровождала мужа, сидела у края съемочной площадки и вышивала.
Чаплин покинул Великобританию в июле, как только закончил съемки фильма. Дольше он оставаться здесь не мог – иначе пришлось бы платить налоги.
Фильм вышел в Англии в начале осени 1957 года. В целом его приняли доброжелательно. Торжественной премьеры не было – по той причине, что Чаплин вернулся в Веве. Это была его 81-я картина, но Чарли не считал ее последней. Он говорил другу: «Фильм хорош, забавен, это моя лучшая лента. Ты со мной согласен?»
«Король в Нью-Йорке» (A King in New York) рассказывает о злоключениях лишившегося трона европейского монарха в Америке. Это отчасти фарс, отчасти сатира – точно сказать нельзя. Изгнанный из страны король Шадов – явно сам Чарли Чаплин. В аэропорту у него берут отпечатки пальцев, и эту процедуру снимают фотокорреспонденты – в такой же ситуации сам Чаплин оказался несколько лет назад. Один из пластов фильма – резкий ответ на ненависть и унижения, которые ему пришлось пережить. Иногда его герой грубый, но чаще яркий и энергичный, а лучшие эпизоды – очаровательная комедия.
Джон Осборн из Evening Standard писал: «Для такой большой, легкой мишени большинство выстрелов не попало в цель. Что делает эту демонстрацию растраченной зря энергии интересной, так это техника уникального комедийного актера». Кеннет Тинан из The Observer согласился с этим: «В каждом кадре Чаплин высказывает свое мнение. Нельзя сказать, что это очень глубоко, но такая искренность – редкое явление». Эти два комментария отражают как достоинства, так и недостатки фильма.
Когда Чаплина спросили о негативном в целом изображении Соединенных Штатов, он ответил: «Если показывать обе стороны, то выйдет чертовски скучно». Американских критиков и журналистов на премьеру в Париже он не пригласил, однако сие не помешало некоторым из них приехать самим. Корреспондент New Yorker написал, что это, возможно, худший фильм из всех снятых знаменитым артистом, и Уна Чаплин тут же аннулировала подписку на журнал. В Америке фильм показали только через 16 лет.
В съемочную группу «Короля в Нью-Йорке» Чаплин пригласил пианиста Эрика Джеймса, который впоследствии стал соавтором его музыки. В своих мемуарах «Как я сочинял музыку с Чарли Чаплином» (Making Music with Charlie Chaplin) Джеймс описывает их не всегда безоблачное сотрудничество. Ему приходилось терпеть нападки, и это происходило часто. Такова одна из особенностей взрывного темперамента Чарли… Когда Джеймс что-то предлагал, Чаплин мог закричать: «Не указывай мне, что делать!» Вскоре пианист понял, что в остальном он был не лучше любого другого человека, и возможно даже намного хуже многих. В частности, Эрик отмечал нечистоплотность Чаплина в денежных делах.
Чарли по-прежнему регулярно приезжал в Лондон и посещал места своей юности. Он возвращался, например, в паб Three Stags, где в последний раз видел живым отца. Однажды он вместе с Уной и одним из друзей отправился в Саутенд, куда их с Сидни когда-то возила мать. Чарли купил у лоточника мидии, как делал это в детстве. Как-то раз его застали за тем, что он пристально смотрел на витрину мясной лавки на Олд-Кентроуд. Прохожий подошел к нему и стал рядом. «Прошу прощения. Вы Чарли Чаплин?» – «Тише! Не выдавайте меня». В другом случае кто-то видел, как он споткнулся и упал на тротуаре рядом со станцией метро «Кеннингтон». Чаплин любил рождественские утренники в лондонских театрах. Он заглядывал в окна ресторанов, чтобы понаблюдать за клиентами, садился в автобус и рассматривал людей на улицах.
Конечно, иногда ему не удавалось оставаться незамеченным. Один раз он гулял по набережной. Кто-то увидел его, закричал: «Чарли Чаплин! Чарли Чаплин!» Ч.Ч. сразу занервничал и сказал своему спутнику: «Давай уйдем отсюда». Они вскочили на туристический пароходик, который как раз отчаливал. У самого Гринвича с ними поровнялся другой кораблик. Пассажиры выстроились на палубе и стали кричать: «Чарли Чаплин! Чарли Чаплин!» Они следовали за ним с пристани на набережной…
Чаплин любил путешествовать. Вместе с семьей он ездил в Кению на сафари. Весной часто отправлялся в Ирландию, где любил рыбачить. В начале 1960 года Чарли вместе с женой и детьми поехал в мировое турне – через Аляску в Японию, оттуда на Бали и в Гонконг, а затем назад через Индию и Ближний Восток. Майкл Чаплин вспоминал: «Если во время путешествия мы шли в магазин, это был спектакль. Если мы шли в ресторан, то на нас глазели, как на зверей в зоопарке».
В июне 1962 года Чаплин стал почетным доктором Оксфордского университета. Это очень польстило его самолюбию. Преподаватель Оксфорда историк Хью Тревор-Ропер возражал против этого решения на том основании, что они принимают в свои ряды циркового клоуна. Чаплину сие стало известно. На церемонии он произнес короткую речь, в которой упомянул об этом. Он признался, что не считает себя ученым, но полагает, что вправе рассуждать о красоте – в отличие от науки или морали. Красоту можно найти где угодно, в розе и в мусорном ведре. «Или даже в ужимках клоуна», – прибавил он. В ответ раздались громкие аплодисменты.