Book.

Рука отдернулась – Бабке Норе не было ее видно, – и кружка в ней превратилась в высокий прямой стакан прозрачной жидкости, который рука и протянула Бабке Норе снова. Бабка Нора схватила стакан и от души отхлебнула – и тут из-за ее кресла донесся тихий смешок.

Муру стало интересно, что же там, в стакане, на самом деле, но тут между ним самим и Марианной просунулись две сизо-коричневые руки и радушно предложили им стаканы с чем-то розовым. Мур уже собирался взять, но тут его взгляд перехватила Милли и отчаянно замотала головой.

– Спасибо, нет, – вежливо сказал Мур.

Марианна посмотрела на него и тоже сказала:

– Спасибо, нет.

Руки с досадой исчезли.

– Смотри, что ты натворил! – зашептала Муру Марианна. – Они везде!!!

И правда, подумал Мур, с благодарностью взяв бокал самого настоящего имбирного пива с подноса, который протянул ему двоюродный брат Марианны Джон. Сизо-коричневые руки между тем протягивали дяде Чарльзу и папе Марианны что-то похожее с виду на пиво. Марианна, попивая лимонад, тихонько захихикала, когда оба взяли якобы пиво. Кислая Доротея поднесла к губам огромный стакан якобы воды. У ворот во двор, где стояла толпа Пинхоу и Фэрли, которые решили сначала поглядеть, что к чему, а потом уже рассаживаться, мелькали среди ног и выглядывали из-за подолов мелкие, едва заметные фигурки, а разноцветные руки раздавали стаканы и кружки. Какие-то создания, очень похожие на белок, но не белки, скакали по гребню ограды. А на крыше гостиницы кто-то невидимый, засев за трубой, наигрывал на волынке еле слышный мотив.

– Ну дела… – выговорил Мур.

– Ума не приложу, что этот Старший имеет нам сообщить, – громко и грубо сказала Бабка Нора Доротее. – Мы ничего плохого не делали. Это все Пинхоу виноваты. – Она протянула пустой стакан. – Еще, пожалуйста.

Зеленая рука послушно наполнила его якобы водой.

Крестоманси наблюдал за этим с ехидной усмешкой.

– Признаться, сейчас я не склонен к всепрощению, миссис… э-э… Форлок. Нынче утром ваш Дед приложил все усилия, чтобы застрелить меня, в то время как я всего-навсего оценивал с высоты размах ваших, скажем прямо, незаконных чар, призванных сбивать с пути. Прошу вас, уясните себе: подобные чары – это злоупотребление магией, смотреть на которое сквозь пальцы я не готов. Положение усугубляется еще и тем, что человек, который выстрелил в меня, – полагаю, с целью воспрепятствовать расследованию, – судя по всему, мой же работник. Мой егерь. – Тут он с озадаченной миной повернулся к Милли. – А тебе известно, зачем нам, собственно, егерь? В замке никто птиц не стреляет.

– Незачем, – мгновенно поняла намек Милли. – По архивным данным, последними ходили на охоту волшебники из штата Бенджамина Олворти, а это было почти двести лет назад. Однако документы показывали, что, когда в должность заступал очередной Крестоманси, все отчего-то забывали уволить мистера Фэрли.

– Мало того, – вмешался Джейсон, – ему повышали жалованье. Должно быть, миссис Фэрли, вы теперь дама весьма состоятельная.

Бабка Нора встряхнула головой, отчего волосы у нее растрепались еще сильнее:

– Откуда мне знать? Я всего лишь его жена, причем, чтобы вы знали, третья! – И ударила рукоятью метлы в брусчатку. – Но это дела не меняет: несчастного превратили в каменное дерево! Я требую правосудия! Требую справедливого суда над этими вот Пинхоу!

Узкие глаза сузились еще сильнее, и она свирепо оглядела ряды дядюшек и тетушек Марианны.

Все ответили такими же свирепыми взглядами. А дядя Артур отчеканил:

– Мы. Этого. Не. Делали. Ясно тебе, Бабка Нора?

– Мы бы и не сумели, – добавил миротворец папа. – Наше ремесло никому вреда не приносит. – Тут он опустил глаза, увидел, что в руке у него по-прежнему зажата ножовка, и очень смутился. Согнул ее туда-сюда – получилось «тванг». – Мы всегда сотрудничали, – сказал он. – Вот уже восемь лет мы делимся силой с Дедом Фэрли ради создания чар, сбивающих с пути. Сколько себя помню, мы делились с ним силой – то ради одного, то ради другого.

– Ага, а на что ваш Дед ее пускал? Вот что меня интересует! – свирепо подалась вперед мама Марианны. – По мне, так он всю округу держал в ежовых рукавицах, все только и делали, что под его дудку плясали! А теперь я слышу, что он этим занимался почти двести лет! Да он же нашу силу на собственное долголетие пускал, как вы не понимаете?!

– Ну, давай, Сесили! – вполголоса сказал дядя Чарльз.

– Какая разница? – закричала Бабка Нора и снова ударила метлой в брусчатку. – Его преступно превратили в камень! Если не вы, то кто тогда? Может, ты?! – Она перевела взгляд узких глаз на Крестоманси.

– Любопытно, как вы понимаете слово «преступно», миссис Фарлук, – заметил Крестоманси. – Этот человек едва не убил меня. Однако это сделал не я. Когда тебя ранят из ружья, очень трудно делать что бы то ни было, не то что статуи создавать. – И он поглядел на собравшихся во дворе даже рассеяннее обычного. – Если тот, кто это сделал, сейчас здесь, быть может, он встанет?

Мур ощутил, как Крестоманси снова применяет перформативное высказывание, и волей-неволей встал. У него было такое чувство, будто желудок сейчас вывалится вниз, на землю, вместе с имбирным пивом.

– Это я, миссис Фэрли, – выдавил он. Во рту так пересохло, что язык еле ворочался. – Я… я ехал верхом вдоль реки…

Самое страшное было даже не то, что все тут были колдуны. Самое страшное было то, как они все на него смотрели, все эти совершенно незнакомые люди – изумленно и обвиняюще. Зато за спинкой кресла Бабки Норы в воздух ликующе взметались зеленые и сизо-коричневые кулаки. А те, которые как белки, заскакали по стенам. И музыка, доносившаяся из-за труб, стала иной – громкой, радостной, победной. Муру это очень помогло. Он сглотнул и продолжил:

– Я не успел помешать ему, и он выстрелил в летательный аппарат… Простите меня. Но он собирался потом застрелить Кларча, потом Саламина, а потом меня. Иначе мне было его не остановить.

– Ты? – Бабка Нора, не веря своим ушам, оперлась на метлу. – Такой мелкий дохляк? Да ты, никак, врешь мне!

– Погряз в пороке, – постановила Доротея. – Они там все такие.

– Я рожден с девятью жизнями, – пояснил Мур.

– А, так ты из этих? – ядовито процедила Бабка Нора.

И собралась швырнуть в него чарами – Мур это почувствовал. Однако Милли проворно сделала какой-то легкий жест, и Бабка Нора тут же переключилась обратно на Пинхоу.

– Что-то я не вижу, чтобы кто-то из вас особенно опечалился! – завопила она.

И верно. По лицам большинства Пинхоу расползались улыбки. Мур сел обратно с превеликим облегчением и погладил Кларча по голове, чтобы не волновался.