Я до сих пор не знал, каким образом сам Кирилл попадал в те странные сны, в ту загадочную область, которую принято было называть сферой взаимодействия, Откуда он брал на это энергию, не известно, а вот бойцов он туда затягивал с помощью оборудования, которое мне в конце концов удалось взорвать. Мало того, с помощью этого оборудования он мог вовлекать в военные действия не только спящих, но и погибших солдат. Последним не надо было платить, что Кирилла вполне устраивало. А теперь он сам превратился в энергетическую оболочку. Удалось ли ему попасть именно в сферу взаимодействия? Возможно. Но даже если эта возможность ограничивается одним процентом, я просто обязан был попасть туда и завершить начатое. Добить Кирилла. Вот только не хотелось бы попадать в эту таинственную область сна при помощи гриба, растущего в теле. Это, знаете ли, уже за гранью.
Поэтому мне нужен был другой способ, но я не знал, существует ли он. Алиса, говоря о билете в сферу взаимодействия, имела в виду, скорее всего, развитие грибковой инфекции у меня в крови. Но в любом случае, если представится возможность увидеть Алису снова, я намеревался вытянуть из нее всю информацию. После случившегося я считал себя вправе на любую жесткость в отношении ее.
С этими мыслями я и уснул. Но, странное дело, образ компьютерных внутренностей меня не оставил. До ушей продолжало доноситься завывание охлаждающих вентиляторов, потрескивание жестких дисковых накопителей, еле уловимый свист монитора. Постепенно зрение привыкало к полной тьме, и я начал различать цветные провода, по которым, как по трубам, бежали зеленые, тускло светящиеся нолики и единички, затем проявились огромные микросхемы с потертыми надписями «Made in Taiwan», помигивающий процессор, усердно сдвигающий разряды на каждом такте, и пластиковые лопасти кулеров, вращающиеся с огромной скоростью.
Двигаться в этом бредовом пространстве я мог, как оказалось, без всяких помех. Меня то обдувало горячими потоками воздуха, то пронизывало волнами электрических и магнитных полей. Уже через минуту бесцельных шатаний внутри сервера я заскучал — пейзаж был на редкость унылый и однообразный. Однако мне в душу закралось подозрение, что дело не обошлось без шуток Северного Оленя. Вероятно, он снова собирался сообщить мне нечто важное, а в таких случаях он всегда выбирал место для встречи по одной ему понятной логике.
Так и вышло — вскоре я спиной ощутил чужое присутствие. Однако обернувшись, я увидел не совсем то, что ожидал. Не хотелось показывать удивления, но челюсть у меня все равно отвисла от неожиданности. Да, передо мной стоял Олень. Но в несколько оцифрованном виде. Причем слово «оцифрованный» в данном случае следует понимать буквально — Олень целиком состоял из сплетения светящихся и переливающихся ноликов с единичками. Циферки отливали всеми оттенками зеленого, мерцая волнами и затейливыми узорами.
— Привет, — сказал я.
— Здравствуй, — Олень помотал головой. — Ты склонен к поспешным решениям.
— Ты имеешь в виду поход в клинику и противогрибковый укол? — с неприязнью догадался я.
— Да. Теперь без помощи Алисы тебе не попасть в сферу взаимодействия.
— А с ее помощью получится?
— Да. Но у нее свои цели. Мне бы не хотелось, чтобы вы действовали совместно. Однако теперь уже не будет иначе. Гриб в твоей крови умирает. Я чувствую.
— Рад это слышать, — искренне произнес я. — Кстати, это случайно не ты подкинул Хранителям идею заразить меня?
— Я, — просто ответил Олень.
— Сволочь, — хмуро ответил я. На злость уже не хватало ни сил, ни желания.
— Это было бы хорошо. У тебя появились бы очень важные способности, без которых трудно будет справиться с пробуждением Спящего Бога.
— Послушай! — все же психанул я. — Кажется, ты уже слышал, что я не собираюсь будить Спящего Бога.
— Да, я слышал, — негромко ответил Олень.
Из-за не очень подробной оцифровки я не мог видеть выражение его глаз. И очень порадовался этому, поскольку тон мифического существа не предвещал ничего хорошего. Еще у меня мелькнула мысль, что в данном состоянии Оленя следует называть не Северным, а Серверным, поскольку встретились мы внутри сервера. Идея показалась мне забавной.
— И все же тебе придется, — с еще большим напором заявил Серверный Олень. — Потому что этот сон затянулся. И чем дальше, тем больше он превращается в кошмар. Ты хочешь, чтобы по улицам полились реки крови? Уже сейчас мало кто остановится перед убийством за деньги. Даже за небольшие деньги. Даже за совсем маленькие деньги.
— Замолчи, — прервал я его.
— Нет, ты послушай. Целые континенты умирают от голода, дети пухнут и заканчивают жизнь в страшных страданиях. И все только потому, что какому-то миллионеру нужно заправлять машину, потребляющую тридцать литров бензина на сто километров пробега. Кто-то питается паштетом из язычков жаворонков, а кто-то вынужден собственных дочерей выводить на панель и подробно объяснять, как следует привлекать клиентов и что делать после этого...
— Заткнись! Это не повод для уничтожения мира!
— Да? — Серверный Олень поднял на меня морду, составленную из цифр. — А какой же тебе тогда нужен повод? Чего ты хочешь? Хотя да, я понимаю... У тебя ведь у самого теперь две машины, которые потребляют по тридцать литров бензина. Максимка смотрит самые новые фильмы на самом лучшем оборудовании. Ему не придется подставлять свою пухленькую попку какому-нибудь толстосуму-педофилу, чтобы не умереть с голоду. Но другие...
Я шарахнул Серверного Оленя кулаком в морду, но удар поразил лишь пустоту. Цифры затрепетали, замерцали, но больше не произошло ничего.
— Черт тебя побери! — выкрикнул я. — Должен быть другой способ!
— Да, конечно, — ответил Олень. — Когда кто-то умирает от рака, никому не приходит в голову убить больного, чтобы избавить его от лишних страданий. А вдруг найдется другой способ... А вдруг случится чудо...
— Иногда случается! — окончательно вспылил я. — Лучше бы подсказал, как можно изменить сон Спящего Бога. Ты ведь знаешь, чтоб тебя! Не бывает безвыходных положений. Просто ты устал, я вижу. Ты... Ты похож на тех людей, которые сами несут бревна для собственного костра! Несут, чтобы не дергаться, не терпеть побоев, не унижаться перед неизбежной смертью. Но я знал одного человека...
— Он умер, — сказал Олень. — После того как ты выписался из госпиталя, он прожил ровно четыре дня.
— И что с того? Он прожил жизнь.
— Если бы ты знал, насколько его жизнь была ужасна, ты бы вряд ли привел этот пример.
Я не знал, что на это ответить. С одной стороны, меня обуревала злость, но, с другой — черной беспросветной мглой накатывало понимание правоты Оленя. Мне хотелось возразить ему, но не было аргументов. От бессилия хотелось выть, и я бы завыл, но в этот момент мне в голову пришла светлая мысль.
— Он спас жизнь сестре! — выкрикнул я. — Ее бы сожгли, а так она убежала в лес и прожила счастливую жизнь. И детей родила. Да, сам Степан не оставил в этом мире следа, но то, что он не пожелал идти на костер, спасло десятки людей от смерти!