— Мне тоже, — улыбнулся я.

— Сань, но ты ведь когда-нибудь станешь старым, совсем слепым и не сможешь стрелять. Кто тогда защитит нашу принцессу? А я буду еще молодой.

— Ладно, Макс, научу. Завтра поедем в тир к дяде Адику. Если мама отпустит.

— Честно?

— Обещаю. Если быстро уснешь.

Макс моментально перевернулся на бок, прижался щекой к подушке и прикинулся спящим. Я еще убавил ночник, вышел из комнаты и хотел прикрыть за собой дверь, но Макс меня окликнул.

— Сань!

— Что? — я обернулся.

— Я слышал, как вы осенью говорили с мамой.

— О чем? — не понял я.

— Ну про ворону.

Сердце в груди рванулось и болезненно застучало в ребра.

— Спи, — произнес я с усилием.

— Нет, ты скажи, это правда? Ты ведь не сказку придумал, да? Все так и было?

— Наверное, да. Но иногда, Макс, очень трудно понять, как все есть на самом деле. Честно.

— Это вы, взрослые, все запутываете. — Макс снова улегся и подтянул одеяло до подбородка. — А так все просто. Если на самом деле ты встречал колдуна, потом убил его во сне, а он умер по-настоящему, значит, так и было. Ты мог бы все выдумать, от начала и до конца. Но тогда бы не было игрушечной вороны, А она вон.

Он показал на полку, где среди ярких книжек и дисков с фильмами сидела серая ворона с тяжелым пластмассовым клювом и хитрыми глазами. Осенью Макс заболел и почему-то начал выклянчивать эту игрушку. Наверное потому, что я держал ее у себя в кабинете, и в его понимании она была моей собственностью. Мало что из моих вещей Макс мог присвоить себе в силу возраста, а вот игрушку мог. И присвоил.

Я тогда поделился с Катькой сомнениями, мол, стоит ли отдавать ребенку вещь, полученную в подарок от врага? Бойтесь данайцев, дары приносящих... Но Катька попросту сказала: «Забей». На этом инцидент, казалось, был исчерпан. Но вот ведь как реальность иногда играет с людьми, подтягивая старые хвосты!

— Я мог игрушку в магазине купить, — пожал я плечами.

— Но ведь не покупал, — сощурился Макс. — Зачем взрослому дядьке ворона? А я знаю, зачем колдун тебе ее подарил.

— Я тоже знаю, — вздохнул я.

— Ну?

— Хотел показать, что он все равно круче меня. Хоть я его и убил во сне. Я тебе не говорил, но он тоже когда-то был снайпером.

— Колдун?

— Да. В нормальной жизни его звали Кириллом.

— Это я слышал. Но мне колдун больше нравится, так понятнее.

— Может быть. Он иногда меня поддевал, говорил, что настоящий снайпер он, а я — ворона. Вот и оставил подарок.

— Ты глупый, — помотал головой Макс.

— Почему? — растерялся я.

— Он тебе ворону оставил совсем для другого.

— Ну и для чего?

— Чтобы ты не сомневался в том, что все было взаправду. А то взрослые любят делать вид, что ничего не было. Иногда сами верят.

От его слов какая-то неуловимая мысль проскочила у меня в голове. Яркая, как падающая звезда, но такая же мимолетная. Мне не удалось не то что поймать ее, но даже разглядеть, Понятно было только одно — мысль про Кирилла. И почему-то про смерть. Утешало только то, что мысли, в отличие от падающих звезд, иногда возвращаются.

— Ну все, спи, философ, — подмигнул я Максу. — А то не будет завтра никакой стрельбы.

— Но ты скажи, взаправду все было или нет?

— Почему этот вопрос так остро встал в такое неподходящее время? — чуть раздраженно спросил я.

— Потому что мне тоже приснился очень странный сон. И я сразу вспомнил, о чем вы говорили с мамой. Про ворону, про сны и про вашего колдуна. Поэтому не мог уснуть.

От его слов у меня по спине пробежала ледяная волна страха. Настоящего страха, какой бывал на войне.

— И что тебе такого приснилось? — спросил я как можно спокойнее.

— Ворона. Вот эта, плюшевая. Она сидела на полке и смеялась надо мной.

У меня отлегло от сердца.

— Это самый обычный сон, — успокоил я Макса.

— Да?

— Точно тебе говорю. Спи.

Глава 4 СПЯЩИЙ БОГ

Поднимаясь по лестнице в спальню, я особенно сильно почувствовал, как саднит свежий шов на спине. Он при каждом шаге напоминал о случившемся, заставляя мозг лихорадочно искать ответы на вопросы, заданные столь бурным ходом событий. Больше всего беспокоила непонятная природа напавшего на меня противника. Цель его тоже не была ясна, но с целью можно разобраться по ходу дела. А вот с кем пришлось столкнуться, надо выяснить как можно скорее. Хотя бы для того, чтобы выработать эффективную систему противодействия. Ведь если невидимка и нинзя смогли незамеченными пробраться на студию, ничто не помешает им пробраться к нам в дом. Этого мне совсем не хотелось.

Хотя, чем больше я прокручивал в памяти эпизод нападения, тем больше убеждался, что никакого нинзя на стене не было. И не было сверкающего лезвия на тонком тросике. Странно? Еще как! Но сколько я ни ползал по ковру до приезда ментов, мне не удалось найти ни одной дырки. След от клинка, вонзившегося в стол, тоже испарился. И вообще воспоминание о случившемся лежало на какой-то непривычной полочке моей памяти. Не на той, на которой хранятся обычные воспоминания о произошедших событиях.

Однажды, еще в горах, на войне, я видел самую настоящую летающую тарелку. Нет, не группу светящихся шаров или треугольников, а прямо-таки металлическую штуковину. Ну как в фильме «Ангар-18». Мы с корректировщиком возвращались с задания, где прикрывали переход колонны через перевал. Смеркалось. Вдруг в эфир выходит Помпон, наш взводный, и кричит, что в квадрате семь-двадцать висит над дорогой НЛО. Ну мы рванули туда по склону. Пока добежали, собралось уже много народу — местные менты на «уазике» прикатили, Барклай из Приморской группы подогнал БТР с ребятами на броне, еще гражданских остановилось машины три — «Волга» и два «жигуленка». Потом Федя-татарин подъехал на мотоцикле с коляской, но это чуть позже, когда мы уже к дороге спустились.

Глядим, прямо над головами собравшихся висит эдакий металлический диск метров десяти в диаметре. Совершенно беззвучно висит, но слышно, как, обдувая эту штуковину, свистит ветер. Как в проводах. Почему-то меня больше всего тогда поразил именно этот осязаемый, до неприличия реальный звук. Мы подошли совсем близко, так что пришлось задрать голову, чтобы видеть подробности, Хотя подробностей никаких особенных не было — диск гладкий, с чуть синеватым отливом, висит без всяких усилий, без дыма, огня и без намека на какое-нибудь вращение. Только под брюхом сияет мертвенным фиолетовым светом узкая щель в форме кольца. Я тогда сразу понял, что это двигатель. Точнее, движитель. Больше-то не на что было подумать.