Впрочем, «друг» иногда о нем заботится — не забывает роли Отелло. Когда Бухарина начали выселять из квартиры, он позвонил Сталину:
— Вот, пришли из Кремля выселять…
— А ты пошли их к чертовой матери, — сказал «друг» и оставил Бухарина в Кремле. Пока.
Уже готовится пленум ЦК — последний для Бухарчика. Близится расставание друзей. Потеряв голову, Бухарин объявил, что не явится на пленум, пока с него не снимут обвинение в шпионаже и вредительстве. В знак протеста он объявил голодовку. И вскоре…
«07.02.37…Вчера получил повестку пленума ЦК, в коей первоначально было: «Дело товарищей Рыкова и Бухарина». Теперь «товарищей» выпало. Что же это значит?»
Очередное «жертвоприношение Авраама»
Но пленум был отложен: погиб Орджоникидзе. Все время сжималась петля вокруг Серго. Ежов уже арестовал и его заместителя Пятакова, и все ближайшее его окружение… Наконец арестовали старшего брата Серго — Папулию.
Орджоникидзе в бешенстве позвонил Сталину, гневался, кричал. Но Хозяин только вздохнул и сказал: «Это такая организация, что и у меня может сделать обыск». И опять Серго ничего не понял, и опять кричал и гневался: почему расстреляли Пятакова, ведь он обещал ему жизнь за признание…
Наступило 17 февраля — последний день жизни Орджоникидзе. Благодаря справке, составленной его секретарем, можно узнать все, что происходило в этот загадочный день.
Утром у Серго был разговор с Хозяином, причем несколько часов — и с глазу на глаз. Встреча эта закончилась, скорее всего, мирно: не в принципах Хозяина накануне пленума доводить дело до разрыва с одним из главных докладчиков. И далее рабочий день Орджоникидзе проходил спокойно, без нервозности: встречался с Молотовым, обедал дома… Из наркомата уехал около полуночи, подписав очередную телеграмму — в ней очень тревожился по поводу отгрузки труб. Вряд ли замышляющий самоубийство так волнуется о трубах… Приехав, ушел в спальню — отдыхать. Вскоре раздался выстрел. Вбежала жена, увидела его — мертвого, в белье, залитом кровью.
Покончил ли он с собой? Или… выстрел был результатом встречи с Хозяином? Возможно, он понял: доведенный до отчаяния буйный Серго может что-то выкинуть на пленуме… И Ежов позаботился: когда Орджоникидзе лег в постель, в его квартиру с черного хода вошел его же охранник…
Точного ответа мы никогда не узнаем.
«Я присутствовал на траурном митинге вблизи Мавзолея… я наблюдал за Сталиным. Какая великая скорбь, какое тяжкое горе… были обозначены на его лице. Великим артистом был товарищ Сталин», — писал Абдурахман Авторханов.
Мне кажется, Авторханов не понял характера нашего героя. Думаю, Хозяин скорбел о Серго, как скорбел и о Кирове.
Да и как не скорбеть Хозяину о верном Серго! Сколько воспоминаний было связано с ним — лучших воспоминаний. Но к сожалению, Серго был частью той партии, которая должна была исчезнуть. Недаром он просил за Пятакова… На пленуме Хозяин расскажет, как Серго из соображений чести не показал ему письма «от злобного оппозиционера Ломинадзе»…
Мог ли он позволить себе роскошь иметь рядом благородного рыцаря, хранившего секреты врагов? Он, решивший создать единое общество, подчиненное единой воле, ибо только такое общество могло выполнить великие задачи, которые поставил Хозяин.
Во имя этого великого дела пришлось отдать друга.
Опять все то же: «Как Авраам отдал сына Исаака».
Из дневника М. Сванидзе: «Я навещаю Зину, она геройски перенесла смерть мужа… Она сама руководила похоронами, была неотлучно у гроба…»
Бедная Зина «выдержанна»: она страшится показать свои подозрения. Но родственники Серго не были столь выдержанны.
В результате арестовали почти всех Орджоникидзе…
28 февраля 1937 года родственники Хозяина в последний раз собрались в Кремле все вместе — на день рождения Светланы.
М. Сванидзе: «Впервые был Яша с женою. Она хорошенькая, старше Яши. Он у нее пятый муж, не считая прочих… И. не пришел. По-моему, умышленно. Жаль И. Подумать:…идиот Федор, слабоумный Павел, Анна, недалекий Стас (Реденс), ленивый Вася, слабохарактерный Яша. Нормальные люди: Алеша, Женя, я. И все искупающая Светочка».
Иосиф не пришел, потому что был занят на пленуме, где простился еще с одним другом — Бухарчиком.
Последняя любовь Бухарина
Перед пленумом Бухарин продолжал писать ему истерические письма, полные… любви.
«20.02.37. Смерть Серго меня потрясла до глубины души. Я ревел часы навзрыд. Я очень любил этого человека… Я хотел пойти к Зине… а что, если она мне скажет: «Нет, теперь вы наш враг…» Я тебя сейчас действительно люблю — горячо, запоздалой любовью. Я знаю, что ты подозрителен и часто бываешь мудр в своей подозрительности, я знаю, что события показали, что мера подозрительности должна быть повышена во много раз…»
Хозяин не просто пытал его ожиданием конца. Он оказывал ему великую милость: давал время покончить с собой. Но Бухарчик хотел жить — у него была красавица жена, родился ребенок… Что ж, он выбрал.
Начался пленум. Сообщение о преступной деятельности правых сделал Ежов. Была легенда, будто кто-то из выступавших защищал Рыкова и Бухарина — конечно же нет. Все дружно, яростно требовали их покарать. Верный Молотов — в первых рядах: «Не будете признаваться, этим и докажете, что вы фашистский наймит… Они же пишут, что наши процессы провокационны. Арестуем — сознаетесь».
Микоян тоже предложил Бухарину и Рыкову сразу признаться в антигосударственной деятельности, на что Бухарин прокричал: «Я не Зиновьев и не Каменев и лгать на себя не буду!» Значит, знал, что «бандиты», которых он так клеймил, — невинны…
Самым терпимым, умерявшим пыл обвинителей был, конечно, наш Отелло.
Для подготовки решения была создана комиссия в 30 человек. Туда вошли и те, кого Хозяин оставлял жить (Хрущев, Микоян, Молотов, Каганович, Ворошилов), и те, кому он назначил вскоре погибнуть (Ежов, Постышев, Косиор, Гамарник, Петерс, Эйхе, Чубарь, Косарев). Будущие жертвы были особенно жестоки, особенно яростно требовали расстрелять Бухарина и Рыкова.
И опять добрый Отелло предложил самое умеренное: «Исключить из членов ЦК и ВКП(б), суду не предавать, а направить дело в НКВД на расследование». Эта умеренность означала неминуемую, но долгую гибель. Крупская и Мария Ульянова, которых Хозяин также ввел в комиссию, поддержали это предложение и отправили на Голгофу любимца Ильича…
На пленуме разыгралась дикая сцена (цитирую по стенограмме):
Ежов: «Бухарин пишет в заявлении в ЦК, что Ильич у него на руках умер. Чепуха! Врешь! Ложь сплошная!»
Бухарин: «Вот же они были при смерти Ильича: Мария Ильинична, Надежда Константиновна, доктор и я. Ведь верно, Надежда Константиновна?»
Но молчит Надежда Константиновна.
Бухарин: «Я его поднял на руки, мертвого Ильича, и поцеловал ему ноги!»