Восьмидесятые годы поначалу ничем не отличались от семидесятых. Генеральный секретарь Леонид Брежнев продолжал править огромной страной и бороться за мир во всём мире. В рамках этой борьбы 12 декабря 1979 года на заседании Политбюро Центрального Комитета КПСС было принято решение о вводе советских войск в Афганистан, положившее начало десятилетней войне, которую советское правительство предпочитало называть как угодно, но только не войной. Считалось, что ограниченный контингент советских войск помогает афганскому народу строить социализм.
Об Афганистане официальная пропаганда вспоминала нечасто. Куда больше говорили о XXII летних Олимпийских играх, которые прошли в 1980 году и стали главным событием года. Кстати, примерно за месяц до получения звания народного артиста РСФСР (как уже упоминалось, произошло это 18 декабря 1980 года) Андрея Миронова наградили медалью «За трудовую доблесть» с формулировкой: «За большую работу по подготовке и проведению игр XXII Олимпиады в Москве».
Подобные награды получили многие артисты, так или иначе принимавшие участие в культурной программе Олимпиады.
Олимпиада вышла «усечённой», более пятидесяти стран во главе с США бойкотировали её в связи с недавним вводом советских войск в Афганистан.
Олимпийские игры открылись в Москве 19 июля, когда праздновал свой очередной день рождения Александр Ширвиндт. Разумеется, всё торжество, проходившее в элитной высотке на Котельнической набережной, было проникнуто духом Олимпиады. Проникнуто настолько, что Миронов поздравлял друга в спортивной форме – футболке и трусах.
Радостное событие вскоре сменилось трагедией – неделей позже, 25 июля, в своей квартире на Малой Грузинской улице умер Владимир Высоцкий, с которым Миронов был знаком лично (Высоцкий, как уже не раз упоминалось, дружил с Кириллом Ласкари). Миронов с коллегами по театру пришёл на похороны Высоцкого, несмотря на то что дирекция театра не рекомендовала этого делать. Отношения с Советской властью у Высоцкого не сложились изначально. Народ его любил, а власть кое-как терпела. В Москве продолжалась Олимпиада, а похороны опального барда грозили обернуться антисоветской демонстрацией.
В сентябре 1980 года обе дочери Миронова пошли в первый класс. Та из них, которая сейчас носит фамилию Голубкина, вспоминала о том, как однажды она пришла к Андрею и попросила проверить, как она выучила басню «Стрекоза и муравей». Ребёнку надо было просто знать, может ли она выдать текст без запинки, но Андрей буквально замучил её, добиваясь не простого произнесения текста, а художественного его прочтения. Маша недоумевала – почему папа говорит, что она читает плохо, если она выучила басню хорошо. Спас ситуацию пришедший гость – Григорий Горин, с большим, надо сказать, трудом убедивший Андрея оставить ребёнка в покое. Собственное отношение к искусству артист невольно проецировал на своих близких.
Как популярный актёр, Миронов имел очень ценившуюся в Советском Союзе возможность часто выезжать за границу, причём и в капиталистические страны тоже. Не будучи идейным коммунистом, скорее наоборот, Андрей тем не менее вёл себя так, чтобы не попасть в число неблагонадёжных, не достойных доверия свыше. Перед такими людьми железный занавес опускался сразу же и навсегда. Андрея свободно выпускали и отдохнуть с женой в Голландии, и на театральный фестиваль в капиталистическую Федеративную Республику Германию (ФРГ). Кстати, на международном фестивале «Театры мира-81», проходившем в Кёльне (то есть в ФРГ), Театр сатиры привёз «Трёхгрошовую оперу», которую играл без синхронного перевода – содержание пьес Брехта немцы знали чуть ли не наизусть. Правда, концовку второго действия всё же сыграли на немецком.
Не стоит думать, что жизнь Андрея, на которого многие смотрели как на баловня судьбы, состояла из одних лишь радостей и удач. Такого вообще, наверное, не бывает. Проблем хватало, да и не только проблем, но и горя…
К началу восьмидесятых здоровье Александра Менакера вконец разладилось – госпитализации становились всё чаще. Но тем не менее Александр Семёнович, будучи человеком жизнелюбивым и деятельным, не стремился к покою, а, напротив, с радостью и охотой выезжал на гастроли, как только предоставлялся такой случай. В сентябре 1981 года они с Марией Владимировной приехали в Ленинград и поселились в гостинице «Астория», на третьем этаже которой где у них был любимый номер, выходящий окнами на Исаакиевскую площадь.
Сразу после первого концерта Александр Семёнович почувствовал себя плохо – отнялась рука, стала невнятной речь. Приехавшая «скорая» диагностировала инсульт и увезла Менакера в больницу, где ему предстояло провести три месяца. Всё это время Мария Владимировна провела рядом с ним, а Андрей часто навещал отца.
В Москву Миронова и Менакер вернулись перед самым новым 1982 годом и, и к огромному удивлению друзей и знакомых, 31 декабря устроили у себя дома на улице Танеевых многолюдное празднование, на котором традиционно присутствовали и Андрей Миронов с Ларисой и Машей. Как и всегда, душой компании был Александр Семёнович. Он не знал (да и кто мог знать?), что встречает новый год последний раз в жизни…
Александр Менакер скоропостижно скончался 6 марта 1982 года, не дожив до своего дня рождения (8 апреля ему должно было исполниться шестьдесят девять лет) чуть больше месяца. Проснулся, позавтракал, стал собираться на прогулку, как вдруг схватился за сердце и упал… Похоронили его на Ваганьковском кладбище.
В то время как раз начались съёмки фильма «Сказка странствий», где Миронов играл роль Орландо, главную роль. Его партнёрша по картине актриса Татьяна Аксюта рассказывала: «Перед съёмками у Миронова умер отец. Андрей Александрович – я к нему обращалась не иначе как по имени-отчеству – страшно переживал. А фанатичный режиссёр картины Александр Митта знал только одно: „Собрались! Мотор!“ Чужие страдания были ему неведомы. Если ему нужны были слёзы в кадре, он, ни секунды не сомневаясь, мог шепнуть на ушко: „Я тут телеграмму получил – у тебя мама померла“…
Андрей Миронов, конечно, не замечал во мне женщину – так, бегает какая-то мелкая. К тому же во время съёмок фильма, которые длились год, с ним жила его маленькая дочка Маша. Так Андрей Александрович заставлял меня с ней возиться: для него мы с ней были как бы одного возраста – значит, подружки! Меня это выводило из себя! Единственным, кто меня жалел, был Владимир Басов. Он умел снять напряжение, рассмешить. Ради хорошего настроения партнёра не стеснялся даже ушами шевелить – была у него такая способность. Только к концу съёмок, а дело уже происходило в Чехии, Миронов стал ко мне относиться серьёзнее. Помню, даже пригласил на „взрослую“ вечеринку к себе в номер» [60] .
После смерти Александра Семёновича связь между Марией Владимировной и Андреем стала ещё крепче. Андрей понимал, насколько тяжело переносит мать своё одиночество, и для того, чтобы как можно меньше оставлять её одну, начал брать Марию Владимировну с собой на гастроли. Надо сказать, что дуэт матери и сына Мироновых очень нравился зрителям. Кое-кто из знакомых даже предлагал Андрею обратиться к Плучеку, чтобы тот взял её в труппу Театра сатиры, но Миронов не спешил делать это. Актрисе Ольге Аросевой, полушутя-полусерьёзно предположившей, что Мария Владимировна отберёт у неё единственную на то время роль Чебоксаровой-старшей в «Бешеных деньгах», Андрей очень серьёзно ответил: «Ольга Александровна, я сделаю всё, чтобы моя мать здесь, в театре, работала, если она этого захочет. Потому что она моя мать. Но самым несчастным человеком после этого стану я. Она мне жизни не даст» [61] .