— Вы долго жили в Баварии? — спросил он. — У вас настоящий южнобаварский акцент.
— Нет, там мне побывать не довелось, — ответила Аржанова. — Но мой преподаватель, господин Мюллер, родился и вырос в Мюнхене.
— Думаю, вас будут отлично понимать в Вене, — тонко улыбнулся надворный советник.
— Да, будут. Это уже проверено.
— Говорят, в Вене есть прекрасный оперный театр. Наверное, вы посещали его?
Курская дворянка насторожилась. Операция «Перебежчик» началась как раз с ее знакомства со старшим шифровальщиком «черного кабинета», Отто Дорфштаттером, именно в этом театре во время исполнения придворным оркестром новой симфонии композитора Вольфганга Амадея Моцарта под его же управлением. Но едва ли Попов мог рассказать «Немцу» столь давнюю историю из ее шпионской карьеры.
— Конечно, посещала, — небрежно кивнула она. — Но знаете, опера — не мое увлечение. У меня нет музыкального слуха, и обычно всех созвучий мелодии я не воспринимаю.
— А какое ваше увлечение?
Она ответила с нарочитой резкостью:
— Верховая езда и стрельба из пистолета в цель.
— О, как это замечательно! — пришел в восторг надворный советник. — Тогда я делаю вам приглашение на охоту. Мы можем отправиться хоть послезавтра, во вторник. Клянусь честью дворянина, вы не пожалеете!
Флора внимательно посмотрела на собеседника. Радость его была неподдельной. Увлекшись, Якоб-Георг тут же пустился рассказывать ей о здешнем обществе охотников. Собирались они на лесной заимке, принадлежавшей Иону Крынгулеску, местному крупному землевладельцу, охотились на его угодьях и с помощью его егерей. Довольно часто им попадались олени, кабаны, лисы, зайцы. Один раз собаки даже подняли медведя, но он, размозжив ударом лапы голову гончей, удрал от них.
— Вообще-то, собаку мне не жаль, — заметила Аржанова. — Дикие животные имеют право защищаться. Ведь они, в отличие от людей, убивают лишь для утоления голода.
Надворный советник огорчился:
— Стало быть, на охоту не поедете, ваше сиятельство?
— Поеду. Но у меня есть условие.
— Я — весь внимание.
— Никогда, тем более — в чужой стране и с чужими людьми, я не выезжаю из дома без охраны… Так что со мной будут еще два хорошо вооруженных человека. Это — унтер-офицеры. Однако советую вам отнестись к ним без обычных дворянских предубеждений. Особенно, если вы хотите отправиться со мной не только во владения господина Крынгулеску, но и гораздо дальше. Например, в город Вену.
— Да, очень хочу, Анастасия Петровна! — он впервые назвал ее по имени-отчеству, как бы переходя к новому стилю общения.
— Вот и прекрасно.
Она встала, давая понять, что визит Якоба-Георга окончен. Проводив его до дверей гостиной, курская дворянка подала «Немцу» руку. Он быстро наклонился к ней, но губами не коснулся. Это был не поцелуй, а лишь знак его, нынче вошедший в моду при дворе Екатерины Великой.
В прихожей, немного темноватой и узкой, со шляпой и тростью надворного советника стоял белый маг Гончаров, одетый в ливрею. Сделав вид, будто замешкался, колдун сначала уронил на пол черную фетровую треуголку, потом поднял ее и с поклонами и униженными извинениями протянул надворному советнику. Тот на мгновение задержал взгляд на его лице, совсем не лакейском, затем, порывшись в кармане кафтана, наградил чаевыми — медной монетой достоинством в пять копеек. Его «пятачок» Гончаров принес в гостиную и показал Аржановой, которая в задумчивости сидела за столом и крутила пальцами пустую хрустальную рюмку из-под ликера.
— Что скажете, Сергей Васильевич? — задала она ему вопрос.
— Добрый человек, — ответил белый маг, держа монету на ладони.
— Ну, это мы еще посмотрим, — усмехнулась Анастасия…
Ей пришлось купить кожаную куртку на байковой подкладке, кожаную шапку-шестиклинку с большим козырьком и широкий кожаный ремень с пятнадцатью гнездами для патронов. Вместе с желтоватыми лосинами и высокими черными сапогами эти вещи изменили ее облик, но фон Рейнеке нашел, что вид у княгини Мещерской теперь самый что ни на есть охотничий. Он одолжил ей собственную двустволку, украшенную чернением и чеканкой, но тяжеловатую, и верховую лошадь со странной кличкой Эвкалипт. Николай, естественно, взял с собой любимое оружие — унтер-офицерский егерский штуцер образца 1778 года, Ермилов — кавалерийский карабин, отлично пристрелянный.
Впрочем, не все гладко складывалось у надворного советника. Суеверные и темные румынские дворяне заявили ему, что ехать на охоту с женщиной — значит заранее отказаться от удачи. Лишь Ион Крынгулеску, впервые увидевший курскую дворянку на балу у светлейшего князя, согласился на этот рискованный шаг. В Яссах уже много болтали об ее отношениях с Потемкиным-Таврическим, и землевладелец счел полезным для себя и своей семьи завязать более близкое знакомство с русской красавицей и фавориткой Главнокомандующего Южной армией.
Между тем румыны как в воду глядели.
Охота у них не задалась. Утром, при переправе через реку Жижия у водяной мельницы с плотины в воду сорвалась одна из борзых. Ее затянуло под мельничное колесо с лопатками, и она утонула. Затем Якоб-Георг потерял пороховую натруску из рога, отделанного золотом, — дорогую вещь, подаренную ему маркграфом Мекленбург-Шверинским во время его пребывания в германских княжествах. Каким-то непонятным образом она оторвалась от цепочки на патронташе и упала, когда охотники уже приближались к заимке. Найти ее так и не удалось.
Оставив на заимке лошадей под присмотром слуг, они пешком двинулись к распадку, где пролегала звериная тропа. На этом месте имелись давно размеченные позиции для «номеров», то есть стрелков, на которых егеря и выгоняли несчастных лесных обитателей. Ион Крынгулеску расположился в зарослях кустарника у поворота тропы, фон Рейнеке — метрах в двадцати от него, Аржанова, Николай и Ермилов — гораздо дальше, на спуске к небольшому озеру, куда звери ходили на водопой.
Около часа в лесу царила тишина. Потом охотники услышали медный голос рожка и лай собак. Таким способом егеря давали сигнал, что они подняли зверя и гонят его к засаде. Вскоре на тропе появился дикий кабан. Это был великолепный экземпляр, весом килограммов до трехсот, в возрасте примерно от четырех до пяти лет. Свирепая морда с изогнутыми нижними клыками и короткими верхними, похожими на штыки, могучая холка, поросшая темно-бурой шерстью, довольно длинное плотное тело, как броней, укрытое подкожным слоем жира.
Он бежал быстро, не издавая ни звука. Только сухие опавшие ветки иногда с хрустом ломались под его копытами. Собаки с бешеным лаем следовали за ним, но сейчас они не могли ни опередить, ни окружить кабана. За поворотом тропа резко сужалась и пролегала в густом и высоком кустарнике и сильно разросшемся подлеске.
Стоявшему на первом «номере» у поворота господину Крынгулеску предстояло свалить животное выстрелом, нацеленным либо в ухо, либо в основание черепа, иначе кабана не возьмешь. Но лучший танцор города Яссы промазал. Такое, однако, случалось с ним нередко. Как полагалось в те времена богатому и знатному человеку, охоту он любил, только вот метким стрелком не являлся.