В начале апреля 1790 года погода в Вене держалась неустойчивая. Снег растаял, но случались холодные дни, когда с горных хребтов, окружающих город, в долину сползал густой туман и медленно таял, оставляя на мостовых следы, похожие на изморозь. Стараясь не поскользнуться, канцелярист перешел через оживленную улицу и очутился у дверей трактира «Menschen guten Willes».
Толстый хозяин трактира Иоханнес, за стойкой перетиравший полотенцем пивные кружки, приветливо кивнул постоянному посетителю. Они немного поговорили о том, что весна нынче довольно холодная. Далее Иоханнес посоветовал Кропачеку заказать сегодня из их «чешского меню» суп панадель по-домашнему и кнедлики с печенкой. Суп приготовили только-только, а кнедлики, сделанные утром, сварят, как обычно, за четверть часа. Канцелярист кивнул и сел за стол у окна.
Собственно говоря, это самое «чешское меню», которое придумала жена трактирщика Анна, смолоду жившая в Праге, первоначально и привлекло Кропачека в здешнее место. Кнедлики у Анны получались замечательно. Их вкус напоминал Янушу детство, отцовский дом и хлопоты матери о пропитании многочисленного семейства.
Второй причиной его регулярных появлений в заведении Иоханнеса служил бильярдный зал, точнее, комната, где трактирщик сумел разместить стол для модной игры. Бильярдом Кропачек заинтересовался еще в годы учебы в университете, но играл не очень хорошо, поскольку не имел точного глазомера.
Третья причина, заставлявшая его раз в неделю проделывать путь от Министерства иностранных дел к набережной реки Дунай возле «Theater an der Burg», являлась строго конфиденциальной, о ней он боялся не только говорить, но и думать. Тем не менее она существовала.
Месяца два назад в бильярдной канцелярист познакомился с Андреасом Зандерсом, штурманом из Амстердама. Моряк блестяще владел кием и виртуозно загонял шары в лузы. Сначала Кропачек лишь наблюдал за ним. Затем предложил сыграть партию. Как ни странно, сыну пивовара Зандерс проиграл. К своему проигрышу он отнесся как-то беззаботно, тотчас выплатил канцеляристу его выигрыш — два дуката — и предложил выпить за знакомство, заказав наиболее дорогой сорт пива.
Слово за слово, и они разговорились, почувствовали большую симпатию друг к другу. Возможно, сыграло роль то обстоятельство, что оба не были австрийцами и скептически относились к аборигенам, зараженным имперской спесью. Наклонив лобастую голову, канцелярист слушал рассказы штурмана. Акцент его ломанной немецкой речи казался Янушу не североевропейским, а, пожалуй, родным, славянским.
Но кто знает, где вырос, где учился Андреас Зандерс. Ведь уроки, усвоенные в детстве, влияют на всю дальнейшую жизнь, избавиться от них непросто. К тому же честные голубые глаза моряка излучали доброжелательность и внимание. Сам не ведая, почему, Кропачек откровенно рассказал ему о прошлой своей жизни и назвал место нынешней службы.
Они условились встретиться вновь тут же, в «Menschen guten Willes», в четверг за обедом. Когда обед закончился, перешли в бильярдную. Зандерс вызвался показать чеху два-три хороших удара.
Например, «прямой дуплет». Если шар-мишень стоит, плотно прижавшись к какому-либо борту и обычным способом в лузу его загнать нельзя, то надо мысленно провести линии от шара-битка к шару-мишени и от него к лузе, образовав равнобедренный треугольник, где угол падения будет равен углу отражения. На том все и построено. Шар-мишень ударяют шаром-битком «в лоб», в самый его центр, и он, отскочив от борта, катится к лузе. «Прямой дуплет» в среднюю лузу рекомендуется бить несильно. При этом условии даже если ваш удар и был немного неточен, шар-мишень, ударившись о губку лузы, отразится от нее и ударится в другую ее губку. Потом, покачнувшись, обязательно упадет вниз.
Гоняя шар-биток и шар-мишень, они так увлеклись, что не заметили, как в бильярдную кто-то вошел. Кропачек услышал женский голос, низковатый и мелодичный:
— Господа, неужели бильярд полностью лишает игроков слуха?
— Вечно ты появляешься не вовремя, детка, — белый маг, выпрямившись, оперся о кий рукой. — Пожалуйста, познакомься, Януш. Это моя младшая сестра Лора. Кстати говоря, она тоже обожает игру с шарами на зеленом поле…
— Очень приятно, — сестра штурмана присела в реверансе.
— В-весьма р-рад, — пробормотал канцелярист и поклонился издали.
Сергей Гончаров, видя его смущение, пустился бойко излагать давно усвоенную «легенду». Дескать, именно Лора уговорила его перебраться из Амстердама в Вену, где она работает экономкой у одной знатной и богатой госпожи, которая предоставляет ей целых две комнаты в своем особняке и, кроме жалованья, — питание и одежду.
Воспользовавшись данным сообщением, Кропачек осмелел и пристально посмотрел на стройную фигуру Лоры. Ее одежда, добротная, но недорогая, ничем особенным не отличалась: чепец с лентами, прикрывающий светло-каштановые волосы, короткая суконная кофта, надетая на корсаж, темно-синяя юбка с воланами на подоле.
Да, эта молодая женщина была по-настоящему красива. Но она как будто ничего не знала о своей красоте или старалась забыть о ней, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Она держалась просто, скромно, естественно. Убежденный холостяк Кропачек, не переносивший женского кокетства, сразу проникся к ней доверием. Совсем скоро они втроем сидели за столиком, пили кофе и непринужденно болтали. Канцеляристу вдруг показалось, будто он знает брата и сестру Зандерс тысячу лет.
Вероятно, потому вербовка прошла без сучка, без задоринки.
Но много способствовал делу и сам Кропачек. Он рассказал новым знакомым о своих финансовых затруднениях. После смерти отца канцелярист получил небольшое наследство, купил участок земли в пригороде Вены и начал строить дом. Однако цены в прошлом году круто пошли вверх и возведение особнячка в два этажа с террасой практически остановилось. Прелестная Лора сказала, что знает верный способ заработать. Сын пивовара выслушал ее, подумал-подумал и согласился.
Аржанова была довольна сотрудничеством с господином Кропачеком. Выпускник протестантского университета проявил себя человеком в высшей степени добросовестным, исполнительным, дисциплинированным. Все внутренние бумаги и документы австрийского МИДа, которые попадали к нему в руки, он копировал тщательно, быстро и передавал ей во время встреч в трактире. Флора столь же аккуратно приносила ему деньги.
Строительство загороднего дома возобновилось и пошло скорыми темпами. Сын пивовара находил удовольствие в том, чтобы иногда рассказывать ей о ходе работ. Так, двери из мореного дуба он распорядился поставить во всех трех комнатах на первом этаже. Стропила для крыши заказал в фирме земляка, где делали специальную пропитку дерева. Из трех видов черепицы, предложенной ему на кирпичном заводе, выбрал ярко-красную потому, что она гораздо красивее коричневой или пепельно-серой.
Глаза канцеляриста за круглыми стеклами очков при этом оживали и мечтательно поблескивали, речь текла плавно. Бывало, в порыве увлечения он касался своей рукой руки курской дворянки, и она мило улыбалась ему в ответ. Безусловно, русская разведка могла только приветствовать подобные дорогостоящие проекты подданных императора Леопольда Второго.