Вскоре выяснилось, что такая аудиенция ничего не значит. Вместо почетной и нетрудной, но денежной службы отпрыску славного Кырым-Гирея предложили выполнять поручения тайные и весьма опасные. Ему следовало вернуться на родину, в Крым, и напомнить о себе двоюродному брату, Шахин-Гирею, в марте 1777 года всенародно избранному на престол.
С этим родственником Казы-Гирей познакомился довольно близко, когда тот был не ханом, а никому неизвестным молодым татарином, вторым сыном Ахмад-Гирея, который сам не царствовал. Ахмад-Гирей умер рано, его семья скиталась по свету, и в Стамбуле задержалась на полгода перед отъездом в Грецию. Двоюродные братья не раз встречались в медресе при Ени-Джами, и Шахин рассказывал юному Казы, как безгранично уважает его отца и своего дядю – великого правителя Кырым-Гирея.
Разве кто-нибудь из них знал тогда, чем все закончится?
Премудрый юноша, любитель книг, свободно владеющий арабским, греческим, итальянским, знаток западноевропейской литературы и поэт, Шахин-Гирей сначала стал сераскером, или военачальником, в Ногайской орде, затем – калга-султаном, или наследником трона, при хане Сахиб-Гирее, следующие ступени – глава посольства Крымского государства в Санкт-Петербурге, – самодержавный властитель в Бахчисарае. Как человек европейски просвещенный он задумал план грандиозных реформ, направленных на модернизацию своей средневековой страны, и принялся осуществлять их неуклонно и жестко. Русские дали ему денег на эти реформы. Таким образом он сделался злейшим врагом турецкого султана, фанатичного мусульманского духовенства и простого народа, о благе которого никогда не думал.
Хан очень нуждался в толковых помощниках для новой административной работы. Потому Казы-Гирея он встретил сердечно, поселил у себя во дворце, допустил на заседания ханского совета-дивана, – снабдил деньгами, предоставил слуг. Шахин-Гирей надеялся, что двоюродный брат унаследовал от знаменитого отца его деятельный характер, живой и острый ум. Конечно, он не ведал о том, какого рода обязательство тот подписал перед отъездом из Стамбула, и кто является его настоящим начальником…
Сейчас Казы-Гирей сожалел о гибели Джихангир-аги. Жизнь лжекапитана купеческого корабля в основном протекала на его глазах. Комфортом, покоем и богатством она не отличалась. Конец же ее и вовсе не вписывался в канонические правила, обеспечивающие правоверному переход в мир иной, где в райском саду под журчание фонтана его бы стали ласкать прекрасные гурии-девственницы.
В сущности, никто не заставлял Джихангар-агу лезть в пекло. Но действия в старинной крепости, в которой проживали беспечные караимы, и в которой спрятался от восставших смертельно больной Али-Мехмет-мурза, показались ему настолько легкими и простыми, что он решил показать себя с лучшей стороны руководству «МУХАБАРАТА». А еще был верный шанс захватить врасплох маленький отряд русских, посланных в Крым секретной канцелярией царицы Екатерины II. По непроверенным агентурным данным, в этом отряде находилась переодетая женщина, шпионка с особыми полномочиями.
Видя, что Казы-Гирей уже полчаса неподвижно стоит на повороте дороги, к нему подъехал Рамзан Аблоев, командир черкесов, и из-под руки тоже посмотрел на Чуфут-кале.
– Мой господин, а чьи головы там, у ворот? – спросил он.
– Наших людей, – мрачно ответил молодой татарин.
– Погибли все?
– Возможно.
– Что прикажете?
– Убивать проклятых кяфиров повсюду!
– Само собой, – согласился чеченец. – Но объясните, как. Мы идем на штурм?
– Штурм, штурм… – повторил за ним Казы-Гирей, в подзорную трубу оглядывая скалы-уступы и крепостную стену над ними. – У нас нет сил для открытого штурма.
– Хорошо бы выманить врагов в долину, – предложил Рамзан. – Тут мы их перебьем, а головы вот так же выставим в Бахчисарае, у дворца. Бахадыр-Гирей будет рад.
– Конечно, – кивнул двоюродный брат хана. – Только сейчас они из крепости не выйдут…
– Будем ждать, – весело улыбнулся ему чеченец.
Аблоев, бывалый воин и наемник, деньги за услуги брал немалые. Он знал свое дело: держать в руках малоуправляемых кавказских джигитов, умело действовать кавказской шашкой в бою, нанимателям не перечить, но и в лишние приключения не ввязываться, а самое главное – живым и невредимым возвращаться в родной аул Центорой да еще привезти туда добычу. Вчера при разграблении домов чиновников ханский администрации ему достались хорошие вещи – золотые и серебряные украшения, медная посуда, большой ковер и три верховых лошади с седлами.
Отвесные скалы горной цитадели воинственного азарта в нем не пробуждали. Рамзан уже понял, что ее защитники – люди упорные, нетрусливые, достаточно вооруженные и нападающим просто так, от растерянности, никогда не сдадутся. Кроме того, истинная численность их неизвестна. Ведь с отрядом стамбульского турка, обещавшего ему легкую и быструю победу, они разделались лихо…
Время шло.
Казы-Гирей и Аблоев в молчании взирали на Чуфут-кале, точно надеялись, что от их сердитых взглядов ее каменные глыбы могут рассыпаться в прах. Но на фоне голубого неба, постепенно очищающегося от дождевых облаков, скалы выступали все явственнее, все четче. Крепость, неприступная и далекая, словно бы парила над зеленой долиной.
Это было совершенно невыносимо.
Давно утвержденный план предписывал без хлопот открыть Малые и Большие ее ворота, найти в пещере арсенал и раздать оружие особо проверенным заговорщикам. С их помощью Джихангир-аге и Казы-Гирею следовало «зачистить местность», то есть переловить и уничтожить всех сторонников свергнутого правителя, обитающих как в Бахчисарае, так и в его окрестностях, дабы прибытие Бахадыр-Гирея из Кефы в столицу государства действительно получилось триумфальным, спокойным, торжественным.
Великолепные тактические разработки к данному плану сделал предприимчивый Джихангир-ага. Настоящий профессионал, он отлично владел навыками своего ремесла. Но с двоюродным братом хана делился знаниями крайне неохотно. Теперь они остались при нем, в голове, насаженной на копье, за устами, запечатанными вечным молчанием.
Злясь на него и на себя, Казы-Гирей медленно, как жернова, ворочал в уме воспоминания об их последних встречах и разговорах, посвященным разным деталям операции. Ясно, что тяжесть ее отныне перемещалась на его плечи. Уместно ли представителю царствующей династии близко знаться с людьми столь низкого происхождения, входить в такие незначительные подробности?…
Хотя, конечно, в Чуфут-кале вместе с Джихангир-агой он побывал, и совсем недавно.
Они оба приняли вид богобоязненных мусульман-паломников, приехавших поклониться древней гробнице великой государыни Джанике-ханым, дочери золотоордынского хана Тохтамыша, жене ханского эмира Едигея, владелице Чуфут-кале, тогда именовавшейся иначе – «Кырк-Ор». В начале XV столетия Джанике самостоятельно, без мужа, совершила хадж в Мекку, что в те времена являлось большой редкостью. В жестокой междоусобной схватке за наследство между родственниками Тохтамыша она поддержала первого хана из династии Гиреев – Хаджи, – и таким образом Кырк-Ор стала первой столицей нового татарского государства, отделившегося от Золотой Орды.