Четыре лошади, запряженные в экипаж цугом, бежали довольно быстро.
За экипажем следовала на рыси охрана – шесть всадников в одинаковых полотняных кителях и брюках, в черных треуголках, с карабинами у правого бока, подвешенными на крюки широких панталеров – кожаных перевязей через левое плечо. Людей из Новотроицкого кирасирского полка – сержанта Чернозуба, унтер-офицера Ермилова и четырех рядовых – снова выпросил у Потемкина для командировки в Крым князь Мещерский. Он доверял кирасирам безгранично. Они уже бывали на полуострове, знали здешние климатические условия и жизнь населения.
Стояло обычное крымское лето.
В июле, а сейчас был именно конец июля, жара делалась совершенно нестерпимой. Дорога, ровная и прямая, пролегала по степи, уже выгоревшей от зноя. Иногда, вытирая пот платком, Михаил посматривал по сторонам. Справа желто-рыжая равнина, не имевшая ни деревца, ни кустика, уходила за горизонт. Слева поблескивала гладкая, как зеркало, поверхность Сакского озера, где местные жители добывали соль, выгораживая и осушая отдельные его участки.
Большая часть пути уже осталась за спиной, и кирасиры рассчитывали добраться до цели своего путешествия через три-четыре часа. Мещерский ехал из губернского города Ак-Мечеть, переименованного по указу императрицы в Симферополь, в город Гезлеве на западном побережье полуострова, ныне названный Евпаторией. Правительство Екатерины Второй желало восстановить в памяти обитателей бывшего Крымского ханства времена весьма и весьма отдаленные, когда Крым являлся не турецкой, а греческой колонией. В своих трудах географы и историки древней Эллады называли его «Таврида».
Однако немалая часть крымско-татарской знати и духовенства не хотела забывать своих недавних хозяев. Турецкие кнуты были им слаще русских пряников. Правда, многие из них эмигрировали в Турцию в прошлом, 1783 году, сразу после присоединения к России. Но некоторые остались, затаившись в бейликах – родовых земельных владениях. Враждебности они не скрывали, ибо за Черным морем, в двух сутках плавания, находился Стамбул, или Константинополь, или Царьград – столица все еще могущественной Османской империи.
Антироссийское террористическое исламское подполье, существовавшее в Крыму на деньги турецкой разведки, сменило тактику борьбы. Опорными пунктами для нее стали мечети, особенно «пятничные», то есть соборные, расположенные в приморских городах, куда свободно заходили торговые суда из разных стран. Смиреннейшие мусульмане, аккуратно посещавшие храм пять раз на дню, уезжали за море, в Стамбул, в Эдирне, в Бурсу, учиться вроде бы богословию, но возвращались оттуда почему-то специалистами по минно-взрывному делу, по рукопашному бою, по стрельбе из ружей и пистолетов.
Поймать за руку достопочтенных улемов, или знатоков и толкователей Корана, служителей мечетей, было непросто. Однако русские уже имели опыт. На полуострове существовала их агентурная сеть, созданная еще полномочным министром и чрезвычайным посланником Веселитским. Теперь следила за ней и поддерживала ее в рабочем состоянии Флора. Резиденты нашей внешней разведки раздали изрядное количество золотых монет тайным своим осведомителям, как татарам, так и другим жителям полуденного края: караимам, грекам, крымчакам, то есть крымским евреям.
Собственно говоря, поводом для внезапной поездки князя Мещерского из Симферополя в Евпаторию послужила как раз одна контртеррористическая операция, подготовленная Анастасией с помощью Абдуллы-бея из рода Ширин, служившего при последнем хане Шахин-Гирее каймакамом, или начальником, округа Гезлеве. Татарский вельможа поддерживал связь с Флорой и ждал сейчас именно ее. Но Аржанова выехать не смогла, врач запретил ей это. В дороге Михаил размышлял над тем, как объяснить Абдулле-бею подобное обстоятельство. Сказать правду или что-нибудь придумать? Ведь любые изменения на завершающем этапе операции крайне нежелательны. Они всегда вызывают настороженность у всех участников, ибо чреваты провалом.
Мещерский надеялся, что знакомство с бывшим каймакамом, когда он выступал постоянным спутником курской дворянки, несколько поправит дело. Абдулла-бей поверит ему, как верил самой Анастасии-ханым.
Действительно, не так уж давно Аржанова оказала семейству татарского вельможи важные услуги.
Осенью 1782 года русские пришли на военном корабле «Хотин» в гавань Гезлеве, бомбардировали город, высадили десант и изгнали оттуда отряд мятежников, которые сместили каймакама с должности и даже угрожали ему смертью. Флора тотчас передала власть Абдулле-бею и обещала защищать его и впредь силой русского оружия. Затем она способствовала назначению его брата Мехмет-бея начальником всего татарского самоуправления при таврическом губернаторе. В конце концов при распределении земельных угодий тех, кто удрал в Турцию, она замолвила словечко перед Потемкиным, и владения рода Ширин увеличились.
По возвращении с мужем в Крым в марте 1784 года Анастасия, рьяно взявшись за любимую работу, сразу навестила своих друзей в Гезлеве. Она находилась на пятом месяце беременности. Но никто не догадывался об интересном ее положении. Живот сильно не выступал, фигура была по-прежнему стройной и спортивной. Платья, которые она носила – как европейские, так и восточные, – удачно скрывали все особенности.
С радостью, с пышным татарским гостеприимством приняли ее тогда Абдулла-бей и его любимая сестра Рабие, питавшая к русской красавице слишком пылкие чувства. Они жили в собственной городской усадьбе, богатой и весьма комфортабельной. Бывший каймакам согласился возглавить совет старейшин при русском городничем Кандаурове. Он отлично уживался как с новой властью, так и со своими соплеменниками, которые с его помощью решали в городской администрации разнообразные деловые и житейские вопросы.
Во время традиционного праздничного татарского обеда, когда на стол подавалось примерно десять блюд, в основном мясных, Анастасия изложила брату и сестре следующую версию своего возвращения. Она все-таки вышла замуж за князя Мещерского, который сопровождал ее при поездках по Крымскому ханству. Супруги намеревались жить в поместье в Курской губернии. Но вот незадача – князь, будучи человеком служивым, вдруг получил повышение в чине и новую, весьма почетную должность управителя канцелярии губернатора Таврической области. Пришлось снова собираться в дорогу. Пока они арендовали усадьбу в Симферополе, но хотят построить там дом, так как императрица пожаловала молодоженам около него 500 десятин земли.
– Слава Аллаху! – воскликнула эмоциональная Рабие. – Теперь ты – мужняя жена и будешь всегда сидеть дома. Я приеду к тебе в гости.
– Приезжай, – кивнула ей Анастасия.
– Я научу тебя плести килимы, – продолжала молодая татарка. – Каждая наша женщина обязана уметь их делать.
– Надеюсь, ремесло несложное?
– Как сказать, – заважничала Рабие. – Сразу оно не всем дается. Главное – настойчивость и терпение.
– С чего начинать?
– Сперва купи станок. Нитки любого качества ты найдешь на базаре. Но советую выбирать шелковые, синие и коричневые…