– Я постараюсь.
– Да уж постарайся, пожалуйста. Циля, так мы идем или нет?! Сколько времени ты еще думаешь наводить марафет, у тебя уже и так ресницы, как у Натальи Дарьяловой.
– Иду, иду… – Из ванной вылез смущенный ангел, судя по всему, он и вправду пробовал Наташину тушь. – Сереженька, вы надели теплые носки? Все-таки Север, кто знает, какая там сейчас погода.
– Надел, не беспокойтесь, – улыбнулся я. – Давайте руки, друзья мои, мне не терпится своими глазами взглянуть на великих богов Валгаллы.
– Лично я там не был, – встряхнул крылышками Анцифер. – Но вот Фармазон утверждает, что ничего интересного. Пьянки, драки, грубость, примитивная музыка, весьма посредственная поэзия, слабенькие зачатки культуры… Может, куда в другое место слетаем? Вот в Париже начала восемнадцатого века…
– Хозяин жену домой возвращает, а ты на версальские балы намылился, – строго обрезал черт. – Если боишься, так и скажи! Мы без тебя справимся. Трусам в мужской компании не место. Они, как известно, не играют в хоккей!
– Ладно, я играю… Просто для того, чтобы доказать вам…
– Анцифер, ради всего святого, давайте продолжим дискуссию несколько позднее, – взмолился я. – Мне уже жарко в этом зимнем барахле, поехали…
Ангел кротко кивнул, взял меня за правую руку, Фармазон за левую, и мы все трое дружно сделали шаг… в стену! Хорошо у меня шлем на голове. И то так треснулся лбом, что медный гул долго разносился над снежной равниной. Что?! О чем это я? Господи, где это мы? Мы?! Рядом не было никого – ни ангела, ни черта. Я стоял на занесенной снежной пылью черной скале, с одной стороны она резко нависала над серым морем, с другой – плавно переходила в широкое белое поле. Осмотр несколько затруднялся кружащимся снегом.
– Ну что, многоуважаемый Сергей Александрович, – обратился я сам к себе, – пойдем устраивать вечер петербургской поэзии в ближайшем фьорде? Стоять на месте глупо. Сколько помнится, викинги селились вблизи моря, в удобных бухточках, устраивая на ремонт свои драккары. Значит, имеет смысл погулять вдоль линии прибоя. Если где-то есть люди, то я их найду.
Надо признать, что идти пришлось довольно долго. Хорошо еще ветер подгонял в спину, а не бил в лицо. Первого человека я увидел где-то через пару часов. На обломке деревянной ладьи сидел высокий воин в старых доспехах, седые волосы закрывали лицо, он напряженно вглядывался в морскую даль.
– Здравствуйте, викинг. – Более приличного приветствия мне в голову не пришло. Наверняка в те времена здоровались как-то иначе, но в принципе и это сошло.
– Здравствуй и ты, свободный воин. Пусть Один будет благосклонен к тебе, дав умереть с мечом в руках, а не на собственной постели.
– Спасибо… Я тут впервые в ваших краях, вы, случайно, не подскажете, где тут ближайшее селенье?
– В Асгард обычно не пускают живых, – задумался он, глядя на меня бесцветными глазами. – Хотя если боги позволили тебе ступить на земли Валгаллы, то почему бы им не пригласить тебя и на пир Одина? Если так, то торопись, путник, вскоре все воины, натешившись охотой, рассядутся за столами в центральной зале Асгарда.
– Это в какую сторону? – на всякий случай уточнил я. Лицо моего спутника буквально на глазах принимало серебристо-серый цвет, а тонкие губы произносили слова все менее внятно.
– Иди морем… тебя встретят… Пусть будет над тобой… благословение Одина! Прощай, воин…
Я неумело поклонился и зашагал вперед. Сзади раздалось тихое дребезжание. Обернувшись, я едва не закричал – человека не было! На досках драккара валялись остатки одежды и кольчуги. К моим ногам подкатился старый шлем с белым черепом внутри… Снег засыпал искристым серебром эту страшную картину. Я развернулся и побежал. Страх гнал меня вперед, в город, в деревню, в замок, куда угодно, лишь бы к людям. Не знаю, в какой там религии встреча с мертвецом сулит долгую жизнь, но лично у меня седых волос явно прибавилось.
– Остановись, чужеземец! – Из снежной круговерти возникли двое рослых бородачей, преградив мне путь толстенными копьями.
– Там… мужик… разговаривает, а сам… покойник! – шумно пытаясь отдышаться, начал я и… осекся. Хлопья снега, падая на лица стражей, не таяли! Мне ужасно захотелось тихо поскулить.
– Чужеземец, по твоей одежде и оружию мы видим, что ты – воин. Но живые не преступают порога Асгарда. Тебя привели валькирии?
– Н-нет, пожалуй.
– Может, ты раб ледяных великанов и прислан сюда выведать тайны твердыни Одина?
– Ну это уж точно нет!
– Хорошо, – неожиданно прекратили допрос мертвые викинги. – Раз уж ты сюда пришел, значит, на то была воля богов. Можешь войти, путник, ворота Асгарда открыты для всех.
– А… собственно, куда входить-то? – начал было я, но снежная пелена раздвинулась, открывая прямо передо мной, шагах в тридцати, стены высокого каменного замка с окованными дубовыми воротами. Они распахнулись, и я понял, что меня приглашают внутрь. Отступать было поздно. Мой страх несколько поутих, ибо теперь я уже знал, где нахожусь. Валгалла! Легендарное царство мертвых. Души убитых викингов с почетом переправляются сюда прекрасными валькириями. Погибшие воины устраивают здесь сражения, игры и охоты. Говорят, что с ними за столом восседает сам Один, верховное божество – воин, поэт, мудрец и… бабник. Надеюсь, я ничего не путаю? Хуже нет – спутать привычки одного бога с привычками другого. Они страшно обидчивы и за века весьма поднаторели в карах. «Тут надо держать ухо востро», – мысленно твердил я, проходя ворота. Когда они бесшумно захлопнулись за моей спиной, я оказался на широком дворе, где никого не было видно, и никто не торопился дать мне ценные указания, что делать и куда идти. Я топтался на месте. Наконец из дверей левого крыла выскользнула хорошенькая девушка с длинной косой, в свободном красном платье:
– Что же ты стоишь, воин? Иди сюда, здесь огонь и кров.
– Премного благодарен, мадемуазель!
– Ты странно говоришь, – сощурилась она. – Наверное, потому, что живой. Ты ведь действительно живой?
– Надеюсь… – вздохнул я и шагнул к ней. Может быть, все-таки покормят, а с богами мы разберемся позднее.
* * *
Дворец Одина показался мне невероятно скучным. Видимо, в моей памяти прочно засели роскошные залы петербургских дворцов, и в сравнении с этим великолепием варварская роскошь древних викингов представлялась несколько аскетичной. Потолки без росписи и лепнины, только что чистые. На стенах также ни мозаик, ни живописных панно, ни картин, ни гобеленов, кое-где однообразные ковры, ну и оружие вперемежку с охотничьими трофеями: головы оленей, лосей, быков, кабанов, волков и прочего зверья; отдельными выставками – рога животных, прибитые к круглым доскам. Мебель везде крайне простая – длинные, тяжелые столы, широкие скамьи да иногда высокие кресла, более похожие на троны. Оружие в большом количестве почти в каждой комнате. Правда, сам ассортимент достаточно скромный – мечи, ножи, топоры да копья. На отдельных стендах целые экспозиции щитов, кольчуг и рогатых шлемов. Вообще, тема любви к рогам у древних викингов становилась навязчивой идеей. Нет, я верю, что в ближнем бою они просто бодали противников, но тот факт, что их жены сидели без законных супругов по девять месяцев в году, тоже наводил на невеселые размышления…