Сунув кассету в пасть видика, я поцеловал жену в щечку и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Мне необходимо было оставить ее наедине со своим прошлым. Пусть она сама, и только она, без чьего-либо участия или упрека, убедится в том, что же произошло тогда на самом деле. Я прав или нет в том, что произошло после моего вмешательства? Но в любом случае ясно, что моя жена здесь совершенно ни при чем! Кухню оккупировали близнецы, Анцифер мазал маслом хлеб, а Фармазон, как водится, потрошил холодильник. В этом деле ему никто не конкурент…
– Ну че, братан, все сказал? Волчица твоя небось в слезах сидит… Ты тоже присядь, не робей, держи хвост пистолетом, с бабами все не слава Богу. Циля, дай бутерброд человеку! Вот еще колбаски сверху положи…
– Как она это восприняла?
– Спасибо, Анцифер… – Я взял бутерброд. – Ну… как восприняла – еще неизвестно. Я поставил кассету и ушел. Нет, подготовил, конечно, нормально… Объяснил, что к чему, со всем остальным она должна разобраться сама.
– Мужики, сегодня есть выбор – водка, ликер паршивый, две бутылки пива и начатое шампанское. Нет, это просто праздник какой-то… В общем, кому что?
– А сок есть? – спросил ангел.
– Только томатный, – честно предупредил Фармазон.
– Тогда не буду рисковать… Мне, пожалуйста, полрюмочки ликера. Много, много… ну, куда ты льешь? Вровень с краями, даже не поднять… Что ж мне теперь, отхлюпывать?
– Ну извини… Хочешь, я отхлюпну?
– Иди ты! – Ангел быстро прикрыл рюмку ладонью.
Я предпочел шампанское, черт остался верен сорокаградусной. Вообще-то я не прогрессирующий алкоголик, но почему-то в последнее время все спешат угостить меня чем-то очень крепким. И Фармазон в этом деле – первый! Как ему удается так легко меня подтолкнуть?
– Работа такая, – подмигнул лукавый, поднимая первый тост. – Чтобы склонить человека к греху, мы в Аду изучаем генетику, психологию, философию и массу других сопутствующих наук. Все это надо знать, ибо человек, а тем более творческий, – натура тонкая, возвышенная. Его голыми руками не возьмешь… Так выпьем же за то, чтобы хоть иногда ты опрокидывал рюмочку не из-за подстрекательства нечистого, а ради друзей, которые у тебя есть и всегда будут. За нас с Цилей!
Мы чокнулись. Фармазон тут же разлил по второй. Теперь слово взял Анцифер:
– Дорогой Сергей Александрович… Сережа… Я от всей души и от лица всех здесь присутствующих хотел бы искренне поздравить вас с успешным завершением героической эпопеи. А еще пожелать удачи в новом качестве – вы добровольно становитесь отцом. Это серьезное испытание… Выпьем за то, чтобы у вас хватило терпения, такта и любви!
– Серега, теперь ты скажи чего-нибудь, – проникновенно сморгнул слезу черт, разливая по третьей.
Я встал, на мгновение задумался, держа фужер обеими руками…
– Анцифер и вы, Фармазон. Позвольте мне поднять этот тост за вас. За вас обоих. Со всеми вашими недостатками и добродетелями, спорами и объятиями, драками и взаимовыручкой… Я очень вас люблю и дорожу обоими в равной мере. Наверное, это неправильно и глупо… Если вы – лишь отражения света и тени в моей душе, то получается, что я люблю сам себя?! Это нескромно. Просто оставайтесь такими, какие вы есть, и не забывайте обо мне ни в горе, ни в радости. Нас – трое! А это классическое сочетание. За вас!
Под звон бокалов в кухню потерянно вошла моя жена.
– Все пьешь… один… а я… я… там!
Она бросилась мне на шею и разревелась. Слезы лились, как душ Шарко, я вымок буквально в одну минуту. Это не было горем, не было истерикой, не было отчаяньем или болью… Наташа выплакивала весь груз сомнений, терзаний, незаслуженных обид и подозрений, которыми разрушала сама себя все это время. Она заливала меня слезами облегчения, исподволь освобождая свою душу. Анцифер и Фармазон мягко растаяли в воздухе, какие понятливые… Прошло добрых минут пятнадцать, прежде чем Наташа, клубочком свернувшись у меня на руках, перестала всхлипывать.
– Давай я отнесу тебя в ванную, ты приведешь себя в порядок, а потом мы выпьем кофе и поговорим…
Она кивнула. Мы уже сидели за столом, когда Наташа наконец решилась. Первый вопрос был мне известен еще до того, как она его произнесла:
– Сережа, где наша девочка?
– В настоящий момент спит. По крайней мере, спала как сурок дома у сэра Мэлори. Я не хотел ее будить, да и тебя надо было как-то подготовить.
– Глупости! Я сейчас же пойду за ней.
– Не надо, через час или полтора он сам приведет ее сюда. Ты же приглашала его на ужин.
– Но… завтра.
– Да? А я почему-то решил, что сегодня. Так мне перезвонить, сказать, чтоб не приходили?
– Дурак! Ни в коем случае, – надулась она. – Прости меня, но… нельзя же так шутить. Пойдем, нам надо сделать детскую.
Почти полчаса мы потратили в шуме и спорах, раскидав по полу десяток разных журналов, включая знаменитый «Салон», подбирая нужный интерьер, освещение, меблировку и игрушки. В результате детская комната по площади едва ли уступала гостиной. Все цветное, яркое, душистое, куча игрушек на любой вкус, стол для лепки и рисования, замечательная кроватка с огромными подушками, целый гардероб в шкафчике с «котятами», целая полка больших детских книг… Наташа настаивала на установке модельного столика с маленьким компьютером, но я убедил, что ребенку слишком вреден резкий переход от дикой жизни в заброшенном городе к завалу всеми благами цивилизации. У детей тонкая психика, не стоит подвергать ее такому перенапряжению.
– Ладно, все… пусть будет, как будет. Если девочка захочет что-нибудь другое, я при ней же все переделаю. Теперь, пожалуйста, сходи на кухню и достань из холодильника фрукты, я поставлю их здесь, на столике.
Положив все на блюдо, я краем уха уловил непонятный скрежет. Что-то тревожное шевельнулось в душе. Я прибавил шаг и… замер – Наташи не было. Лишь белесая субстанция, смутно напоминающая контуры ее тела, дрожа, как сигаретный дым, таяла в воздухе. Ни звука, ни крика, ничего… У меня опустились руки. Чувство безвозвратной потери захлестнуло сердце. Господи… по полу, стуча, покатились яблочки…
* * *
– Блин! Че это было?!
– Прекрати ругаться, не видишь – и без тебя тошно. Видимо, у нас очередные проблемы. Наталья Владимировна изволили исчезнуть…
– Ну, это козе понятно. Я хочу знать, сама она на такое сподобилась или наш улыбчивый умник опять экспериментировал с любовными стихами?
Я тоскливо обернулся. Очень хотелось ругаться, да не на кого. Даже на самого себя – не за что. Анцифер и Фармазон стояли плечом к плечу, на лицах обоих было написано самое искреннее удивление.
– Она просто растворилась… Я на кухне был… слышу, скрежет – бегу сюда. Она же… и сказать-то ничего не успела.
– Сереженька, только не волнуйтесь! Не принимайте близко к сердцу. Мы во всем разберемся. Дорогой Фармазон, пожалуйста, выясни по своим каналам, что могло произойти. Я в свою очередь подниму на ноги весь небесный легион.