Впрочем, кое-что получилось и у меня. Хотя Вадим наверняка знал, что именно я предъявлю ему, но получить от ранее не славившегося словоблудием Мрачного такую вот конструкцию он не ожидал. Вот и замешкался на пару секунд, промедлил с ответом, вызвав неодобрительный шепоток собравшихся здесь.
- Ты ошибаешься, ярл. Я сочувствую приключившейся с тобой беде, вместе с тобой горюю по убитым, павшим от рук ночных татей. Но при чем здесь мои дружинники и тем паче я сам? Или ты видел лично меня, готового вонзить клинок в твою спину?
- Нет, ТЕБЯ я не видел. Зато других - да. Так же ясно, как вижу присутствующих здесь, пришедших по моей просьбе и ставших очевидцами этого суда богов. Несмотря на ночную пору, я узнал кое-кого. Например, ведомы ли тебе такие имена, как Тарас и Богуслав?
- Имена... Пустые слова все равно что ветер в степи, - в улыбке, зазмеившейся на губах Вадима было нечто радостное, довольное, как у обожравшейся гиены. - Это тебе не какой-нибудь там ромейский Велизарий или Юстиниан. Вот если бы ты такое имечко изрек и оно среди моих дружинников нечаянно встретилось, вот тогда да. Облыжные твои слова, Хальфдан Мрачный!
- Роксана! Покажи доблестным воинам то, что им надо видеть. Пусть говорят не слова, а дела, в этом я согласен с Вадимом Изяславовичем.
На мгновение убрав одну руку и продолжая удерживать доску с грузом другой, Роксана сдернула покрывало, обнажая скрытую доселе от собравшихся тайну. Обнажая отрубленные головы, лишь недавно извлеченные из сосудов с крепким вином и потому не испортившихся. Головы, в которых все знающие состав дружины Вадима Изяславовича могли признать как Богумила, так и Яншу - не самых близких к князю людей, но и не зеленых новиков.
- Пусть ветер гоняет по степи пустые слова, но вот отрубленные головы покусившихся на подлое убийство меня и моих хирдманов он даже с места не сдвинет. Смотрите, дети богов... Видьте, жрецы, слышащие голос Асгарда, в Гардарике называемого иначе, но суть от того не меняющего! Внимайте просьбе сына своего, боги!
Настроение собравшихся явственно поменялось. Если минуту-другую назад они, за некоторыми исключениями, довольно скептически отнеслись к моим обвинениям - уж больно жесткими по отношению к такому же по сути своей вольному князю-ярлу они были - то теперь дело иное. Появились доказательства, причем действительно весомые.
Даже Доброслав, которого Вадим привел сюда добровольно, наверняка еще и поуговаривав, теперь смотрел на него не подозрительно, но испытующе. Старому жрецу было не отказать в логике, и теперь он ожидал, какие именно контраргументы предъявит в ответ князь.
Хм.. А от пытался выдавить из себя что-то, хоть отдаленно напоминающее веские доводы. Только получалось не очень. Странно, однако. Ведь он же видел безголовые тела, наверняка должен был понять, ЧЕМ сей факт может ему угрожать.
- Богумил и Янша пропали не так давно. Видимо, ночные улицы Переяславля или его окрестностей опасны более, чем я ожидал. Уж не убил ли ты их, чтобы хоть чем-то подкрепить лжу, которую обрушиваешь на меня?
- Скучно это и грустно, Вадим, - невесело усмехнулся я, поневоле вспоминая неоднократно читанные в родном времени детективы, где немалая роль отводилась судебным заседаниям. - Здесь присутствуют ярды и их ближние, которые были на празднестве у наместника. Там видели тебя, наверняка и эти двое... поблизости крутились. Я могу приглашать в круг видоков одного за другим. Подробно расспрашивать их, извлекая из их памяти одну подробность за другой. Да, я могу это сделать. А присутствующие тут Магнус и Доброслав, жрецы Локи и Перуна, не откажут в помощи, наблюдая за изреченной правдой или ложью.
Доброслав лишь кивнул, не проронив не слова, но отодвинувшись в сторону от Вадима. Старый жрец уже многое понял и теперь его гордому духу было невместно даже стоять рядом с тем, по уговору кого он тут сегодня появился. Ну а Магнус, то не упустил случая высказаться:
- Ложь всегда можно увидеть. У одни легче, у других сложнее, но нет ничего невозможного.
- Вот так вот, Вадим свет Изяславович, - подмигнул я князьку-предателю наших принципов. - А впрочем... Скажи всем доблестным воинам тут присутствующим, что хирдманы твои пакостью сию сотворили, тебя в известность не поставив. Отрекись от своего участия в этом, заклейми всех, кто был в ночном нападении замешан, ничтожными предателями. Но не только здесь заклейми, перед лицом богов, но и перед всем хирдом своим. Заклейми позором на глазах друзей, родичей и побратимов покойных Янши и Богумила.
Я говорил все эти лова, а одновременно наблюдал за лицами стоящих в круге. Мне нужна была их реакция на делаемое мною Вадиму предложение. По сути я предлагал ему нечто худшее, чем то, в чем он уже замарался. Да, публично отказавшись от своих воинов, он мог бы выскользнуть отсюда целым и невредимым. Ложь, ее не всегда можно распознать с уверенностью, достаточной для всех собравшихся. Но вот ярл, сдающих своих на глазах у себе подобных, у своих же воинов. Не-ет, такое просто так не проходит.
Предай своих, отрекись и в ответ получишь ненависть и презрение. Большинство хирдманов бросят оземь принятое при клятве оружие, плюнут тебе под ноги и уйдут, прихватив и семью, и друзей. Уйдут очень многие, а после такого удара страдальцу уже не оправиться. Одно ему останется - или ползти к князю Киевскому на малозначимую должность, да и то не факт, что тот мараться захочет. Или же... Или бежать в дальние края, куда не дошли слухи о сотворенном паскудстве.
Слава богам, в которых я как-то не особо и верю, что здесь не привычные мне времена в которых подлость и предательство стали совершенно обыденными. Нет, тут еще в силе понятия чести, а слово не запятнавшего себя гнилью человека стоит куда больше, чем нотариально заверенные расписки. Вот потому я, дитя иных времен, и использовал полученные преимущества в полной мере.
- Молчишь, Вадим? Молчи, ведь все равно сказать тебе нечего. А поэтому я требую...
- Нет, это я требую, - раненым вепрем взревел тот. - Требую поединка, не в силах обороть волну красных слов с гнильем внутри, которыми ты запытал всех, кто готов тебя слушать. Я с мечом в руках докажу свою правоту перед богами!
Магнус ударил посохом, вонзая его острие глубоко в землю.
- Ответчик требует боя, но достоин ли его тот, чья вина очевидна? Добронрав, скажи свое слово, я уважаю тебя и чту твоего небесного покровителя, пусть и с другим именем.
- Нет здесь ответа, - качает головой старый жрец, он же увенчанный многочисленными заслугами воин. - Перун отворачивается от бьющих в спину братьям своим. Не могу я дать добро на поединок, неугодно это Громовержцу.
- Тогда скажи слово и его голова покатится с плеч здесь же, не покинув пределы круга...
- С болью в сердце я могу согласиться с тобой Магнус, говорящий от имени бога-хитреца, изворотливого йотуна.
С каждым словом Вадим становился все бледнее. Вот только идти на бойню, подобно барану-агнцу он не собирался, не та суть у него, совсем не та. Рука обхватывает рукоять, и вот клинок ме-едленно так начинает выползать из ножен, желая хоть напоследок, но все же получить очередную порцию крови.