Спешка пошла на пользу и Марине. Как ни хотелось ей пустить слезу при расставании со своей помощницей, но всё время ушло на самые важные последние наставления и окончательное распределение оставшихся запасов медикаментов. Так что на прощание осталось только несколько секунд, чтобы крепко обняться и пожелать друг другу удачи.
Потом они несколько минут стояли друг напротив друга на той самой поляне, на которую целую вечность назад высадили с грузовиков только что спасённых из трясины пассажиров рейса NP412. Три группы, образовавшие очень непропорциональный треугольник.
Примерно равные по численности команды Сергея Новикова и Рустама, отправлявшиеся по ложным маршрутам.
И огромная толпа пассажиров, перед которой в ряд стояла крохотная группа местных, кто решил пойти с ними до конца. Девять человек, включая самого Андрея и Асю. Ну, и Катя, естественно. Итого – десять.
Они стояли и смотрели друг на друга, не зная, что сказать. Да, наверное, это никому и не нужно было. Потом просто шагнули в центр импровизированного треугольника и обменялись рукопожатиями. Все со всеми, по очереди. Над головами шелестело тихо:
– Удачи… Счастливо вам… Всё будет хорошо… Удачи… удачи… удачи.
Потом помахали тем немногим, кто оставался в лагере – в основном женщинам и подросткам, которые должны были не столько его охранять, сколько присматривать за сворой разнокалиберных собак. Те, предчувствуя надвигающиеся перемены, крутились поодаль и никак не могли решить, что сейчас уместней – вилять хвостом или тоскливо поскуливать? Врождённая собачья вера в лучшее убеждала, что хвост надёжнее. Повод повыть всегда найдётся.
Потом синхронно всхрапнули, загудели двигатели. В воздух над поляной толчками полетели облачка сизого выхлопа. Одна за другой разномастные машины выстроились в колонны и разъехались прочь.
Оставшиеся люди некоторое время стояли, вслушиваясь в звуки, почти сразу потонувшие в ватной вязкости тайги. Потом повернулись и ушли в лагерь. Следом за ними потянулись собаки. Потом, когда ветер почти очистил воздух от остатков выхлопных газов, на поляну вернулись комары и обычное безмятежное спокойствие.
Из-за одной из росших на её краю могучих сосен вышла довольно крупная кошка. Она ловко запрыгнула на торчащий из земли пенёк и устроилась там, обложив себя по низу кольцом пушистого хвоста. И долго-долго так сидела.
То ли провожала тех, кто уехал, то ли ждала кого-то, кто почему-то так и не вернулся.
– Чёрт, как же меня это всё уже достало! – шеф службы охраны «Транснефти» Юрий Кузнецов зло и раздражённо швырнул вилку на стол.
Вилка стукнулась о скатерть, оставив на ней жирное пятно, в разные стороны полетели прилипшие мелкие остатки пищи и брызги. В довершение всего она подпрыгнула и сбила стоявшую рядом рюмку. Та покатилась по столу, оставляя за собой тёмный влажный след.
Всё та же пышногрудая пергидрольная официантка метнулась было к ним, чтобы поправить сервировку, но Кузнецов остановил её нетерпеливым жестом.
Михайлов пожал плечами и сам налил себе из графина. Его всё достало ещё больше, но он-то держал себя в руках. Только отказался от своего личного моратория на крепкие спиртные напитки. Не напивался, конечно, но пара-другая рюмок вряд ли могла сильно подорвать его командный авторитет или затуманить рассудок. А вот примириться с окружающей действительностью немного помогала.
– Ненавижу, когда так происходит, – продолжал ругаться Кузнецов. – Вот какого, спрашивается, лешего этот дебил Волк полез что-то там выяснять? Какого хрена?
Александр пожал плечами, выпил и закусил. Его мало печалила весть о смерти Игоря Волкова в какой-то стычке на дороге. Что, как, зачем, почему – ни на один из этих вопросов об обстоятельствах случившегося у него всё равно не было внятного ответа. Вылет на место ничего не дал. Обычное стрельбище – гильзы, осколки, пятна крови, остов сгоревшей машины, лежащей на боку. Ничего интересного, одним словом. Для него, по крайней мере.
Что же касается Гоши Волка, то поводов сожалеть о его гибели у подполковника вообще не было. Ни одного. Сдох – и хорошо. Слишком уж омерзительно Михайлов себя чувствовал, вспоминая о тех посиделках в одной компании с ним. Пусть лучше так, чем встречаться с ним ещё раз или, не дай бог, быть ему хоть чем-то обязанным.
У шефа охраны «Транснефти» было на этот счёт своё мнение.
– Вот в этом, подполковник, и состоит главная трудность оперативной работы. Что здесь, что раньше, когда я в ментуре вкалывал. Каждому дураку ведь свои мозги не вставишь. Они же все со своим гонором, сукины дети, каждый суслик в поле – агроном. В конце концов, хрен с ним, с Гошей. Пришили его – невелика потеря. Сейчас на его место новый конкурс начнётся, так что его подручные и остальные шайки, которые со стороны, сами себя в крови потопят, прежде чем освободившуюся поляну поделят. Беда в том, что мы с тобой в это время ничего нового не выясним. Всё, на время драки за Гошино наследство этот ресурс для нас с тобой потерян. Но самое-то обидное, что кретин этот так важно щёки надувал последний раз, когда говорил, что есть у него важная информация, только проверить, мол, её надо. Чуть не лопнул от самодовольства. И что теперь? Что он там напроверял в итоге?
Кузнецов грохнул кулаком по столу, от чего всё стоящее и лежащее на нём коротко подпрыгнуло и синхронно звякнуло.
– Сучень безмозглый! Хоть бы слово сказал, что именно он нарыл и проверять собрался! А так разнесло его, дурака, на куски, а мы теперь сиди и гадай – было это что-то по делу или простая разборка?
Он налил себе водки и одним движением отправил содержимое рюмки в рот. Едва не поперхнулся – на глазах под припухшими красноватыми веками выступили слёзы.
– Ненавижу работать с идиотами.
«Никто не любит» – подумал про себя Михайлов. Однако ж, куда ты от этого денешься. Идиотов кругом толпы, волей-неволей приходится принимать их в расчёт.
Его самого гораздо больше текущей неопределённой ситуации беспокоило смутное чувство, что они опаздывают. Безвозвратно и необратимо. Что-то происходило. Нечто такое, что было напрямую связано с его заданием и что в ближайшие дни должно было кардинально изменить ситуацию.
Подполковника Михайлова не покидало чувство, что добыча начинает ускользать у него из-под пальцев. Незаметно и неизбежно. А он понятия не имел, как этому можно помешать.
* * *
Капитан подводной лодки S304 Королевского Норвежского Военно-морского флота Оле Юхансен испытывал глубокое недоумение относительно цели и смысла полученного задания. Два дня назад их подняли по тревоге и отправили в море с совершенно секретной миссией, как было заявлено в приказе. Более того, к приказу прилагался конверт, который полагалось вскрыть только после выхода в определённую точку. В конверте должны были содержаться описание задания, коды подтверждения, пароли и частоты для связи.
Сейчас он смотрел на листок, извлечённый из разорванного конверта, и пытался осознать смысл того, что было на нём напечатано.