– Как она?
– Вроде неплохо. Идите уже!
Четверть часа спустя, условно умытые и приведшие себя в порядок, они уселись с двух сторон от Кары Купер. Та и вправду выглядела неплохо, только вела себя непривычно тихо. Без обычных шуточек и звонкого смеха, сидела, потупившись в тарелку с овсяной кашей и остатками вчерашней тушёной картошки. Отвечала на вопросы скупо и односложно, словно стеснялась чего-то. А потом, когда Рамона ушла с кружками за кофе, Кара вдруг порывисто потянулась к Коби, обняла её, спрятала лицо на плече.
– Прости меня, Коби. Прости, пожалуйста. Я… я вас всех подвела.
Та даже не нашлась, что ответить сразу. Обняла коллегу левой рукой за талию, правой неловко погладила по затылку.
– Прекрати, Кара, успокойся. Это было… трудно. Для всех трудно. Никто тебя не винит. Так получилось.
Кара приподняла голову от её плеча, жарко дохнула в ухо:
– Спасибо. Ты правда так думаешь?
– Конечно. Я сама висела на волоске. И под конец тоже сломалась.
– Всё равно, мне очень жаль. Я виновата, я знаю…
– Не надо. Что было, то прошло. У нас теперь снова будет полно работы. Мы по-прежнему экипаж и отвечаем за своих пассажиров. Помнишь?
Кара неуверенно глянула ей в глаза.
– Но мы же уже сели?
– Сели. Только неизвестно где. А наша работа заканчивается, когда пассажиры попадают в пункт назначения. Вот так-то.
Рамона Брукнер вернулась, неся три разнокалиберные кружки с чёрным кофе.
– Вы что тут, опять нюни разводите?
– Вовсе нет. Перца… многовато.
– Ага. Перец. Говорите, говорите.
Кара взяла себе кружку, долго разглядывала её, задумчиво постукивала по стенкам кончиками пальцев. Потом неожиданно глубоко вздохнула, повернулась к Коби:
– Ты права. Ну, и как мы это будем делать?
Рамона чуть не поперхнулась.
– Вы о чём?
– Да о том, что наш рейс ещё не закончился. Пока мы и наши пассажиры здесь, а не в аэропорту назначения.
– А-а, вон оно что! Ну, формально говоря – да. Хотя наши обстоятельства чрезвычайные и это многое меняет. Разве нет?
– Меняет. Но не всё. Все эти люди и мы с вами, девочки, очень хотели бы попасть туда, где наше место, наши родные, друзья. Ну и так далее. Так что наш общий интерес совпадает с нашими формальными обязанностями – доставить пассажиров к месту назначения.
– Конечно, совпадает. Только я тогда присоединяюсь к вопросу Кары: как мы это будем делать?
Коби помолчала, глядя вдаль прищуренными глазами сквозь тонкие завитки пара, поднимающиеся над кружкой. Потом засунула руку в волосы, встряхнула и без того взъерошенную пепельно-русую копну.
– Ну что ж. Я думаю, самое время найти Лукаса, Клауса… в смысле – пастора Майера и выяснить наше текущее положение. А потом будем думать, как нам всем вернуться домой.
Нужно было передохнуть. Многолетний опыт безошибочно подсказывал Артамонову, до какого предела он ещё может игнорировать требования организма, но после которого продолжать работу будет опасно для пациентов. Строго говоря, следующая в очереди на операцию была не слишком сложным случаем – подумаешь, травматическая ампутация! Но девочка достаточно молода и хочется всё сделать качественно и аккуратно. В конце концов, у неё ещё вся жизнь впереди.
– Валюша, давай прервёмся. Полчаса.
Сестра, полная, но удивительно подвижная женщина, вся закутанная в операционный костюм, молча кивнула. Виктор Анатольевич отошёл от забрызганного кровью стола, стянул перчатки, швырнул их в эмалированный таз. Вышел из комнаты. Через открытую дверь напротив виднелся импровизированный донорский пункт, где распоряжались Марина со своей помощницей, девочкой-подростком, и немолодая женщина из числа пассажиров, очень кстати оказавшаяся медсестрой.
– Мариночка, мы сделаем перерыв на полчаса. Нужно передохнуть. Помоги, пожалуйста, Валентине Дмитриевне.
– Хорошо, Виктор Анатольевич. Я сейчас попрошу, чтобы вам принесли кофе и что-нибудь перекусить.
– Спасибо, милая.
Крыльцо покрывали лужицы солнечного света, и продувал лёгкий ветерок с озера. Не успел Артамонов облокотиться на перила, как откуда-то возникли двое мужчина, прошли в дом, вынесли оттуда дощатый столик, оклеенный сверху куском пластика. Поставили в угол крыльца, снова скрылись внутри и вернулись с двумя стульями. После чего ушли куда-то к центру поселения, но через десять минут вернулись. Один нёс тарелку бутербродов, второй – две дымящиеся кружки.
Виктор Анатольевич только головой покачал, дивясь, как Марина умудрилась всё это организовать, не выходя из медпункта и, похоже, даже не отрываясь от работы. Однако не стал терять время на догадки и в компании подошедшей Валентины Дмитриевны принялся за бутерброды. Те предлагали на выбор варианты с ломтиками холодного варёного мяса и щедро намазанные маслом куски хлеба с шапочкой из черничного варенья.
– Приятного аппетита! – донёсся сквозь решётчатое ограждение крыльца голос Смирнова. – Как у вас дела?
Артамонов приподнял полупустую кружку, над которой вились завитки пара от кофе и, неистово жуя, энергично кивнул пару раз: всё, мол, в порядке. После чего в два приёма проглотил содержимое рта и спросил:
– Андрюша, ты сильно торопишься?
– Нет. Для тебя, Анатольич, я всегда свободен.
– Отлично! Подожди пять минуток, мне с тобой парой слов перекинуться нужно.
– Хорошо.
Спустя несколько минут он спустился с крыльца, подошёл к Андрею, курившему на лавочке возле могучего, не меньше метра в диаметре, ствола сосны. Сделал укоризненное лицо.
– Андрюша, сколько можно. Тебе ли не знать о вреде этой привычки.
– Знаю, Анатольич, конечно знаю. И Марина знает и каждый второй в этом месте. Но ты ж понимаешь, как непросто человеку в здешних краях отмахиваться от комаров без персонального дымаря. Вот осенью и зимой, когда эти гады впадают в спячку, у нас и не курит почти никто. Так, иногда, когда выпьют.
Смирнов затушил окурок, засунул в ржавую банку сбоку от скамьи.
– Ну, расскажи мне, добрый доктор, как у нас дела.
– Не надо, Андрюша, не ёрничай. Дело серьёзное. И с медицинской точки зрения. А с политической ещё хлеще.
– Это я понимаю.
– Не уверен.
– В смысле?
– Давай по порядку. Начнём с медицины. Тебе чрезвычайно повезло, что у тебя есть Марина. Прекрасный специалист, не только оказала всем этим людям максимально качественную первую помощь, но и чётко определила пределы своей, так сказать, компетенции. И без промедления выгнала тебя за мной, на ночь глядя. Умница, так ей и передай. Протянули бы с поездкой до утра, и кое к кому мне пришлось бы применять более радикальные методы хирургии. А кое-кто мог вполне составить компанию той бедной девочке, что умерла прошлым вечером. Так то.