Короче, дело нашлось для всех. Причём хлопот оказалось так много, что некоторые из пассажиров довольно быстро выбились из сил, а кое-кто даже пополнил ряды пациентов, заехав молотком по пальцу или засадив занозу, а то и просто порезавшись при попытке почистить картошку. К счастью, особого напряжения это не вызвало, большинство пусть и воспринимало происходящее с беспокойством, но всё-таки начинало испытывать долю любопытства, как при неожиданном и уже неопасном приключении. Общее умонастроение успокоилось, люди начинали всё активнее общаться с местными посредством жестов, Лукас уже пытался не только слушать, но и связывать известные ему русские слова в понятные предложения. Говорить. Получалось пока не очень, но даже это очень облегчило пастору Майеру жизнь. У Клауса теперь выпадали иногда целых десять минут подряд, когда никто не теребил его за рукав и не требовал немедленного присутствия сразу в нескольких местах одновременно.
Артамонов с Валентиной Дмитриевной после отдыха всё время проводили, помогая Марине наблюдать за пациентами. Почти все чувствовали себя неплохо, но наметилась пара проблем. Пока ещё не осложнений, но достаточно тревожных симптомов. У женщин с самыми серьёзными травмами начала подниматься температура. Рваная рана на бедре одной из них стала сильно гноиться. Приходилось каждые два часа менять повязки, чистить и дезинфицировать. Вторая пациентка, с обширной травмой плеча, очень страдала. Виктор Анатольевич во время долгой и трудной операции собрал ей воедино сломанную в двух местах ключицу, зафиксировал треснувшие два верхних ребра, вправил, насколько возможно, плечевой сустав, заштопал повреждённый связки и мышцы. Делать что-то ещё без детального рентгена было просто невозможно. Но помимо очевидных повреждений злосчастное бревно нанесло женщине обширные ушибы мягких тканей. Теперь там красовались болезненные синяки, отёки, а в некоторых местах травмы оказались настолько сильными, что могли привести к некрозу. Со всеми вытекающими из этого рисками. И ещё всё это болело. Очень сильно и мучительно. Будь они в хорошей клинике, Артамонов, не колеблясь ни минуты, ввёл бы пациентку в постоянный медикаментозный сон. Однако в имевшихся условиях этот вариант не годился. Приходилось действовать обычными методами военно-полевой хирургии – колоть по расписанию анестетики, снимающие на время часть боли, перемежая их антибиотиками и витаминами для поддержания жизненных сил. И слушать стоны и плач страдающего человека.
Мэнди Уэстфилд впала в неизбежную депрессию. Как ни убедительна была презентация Лукаса, продемонстрировавшего свой протез, она всего лишь удержала её от полного и беспросветного отчаяния. От глубокой же печали, вызванной безвозвратной потерей части собственного тела не могли спасти никакие разумные, рациональные соображения. Для того чтобы свыкнутся с тем, что куска тебя нет и больше никогда не будет, нужно нечто большее, чем логика и позитивное мышление. Для этого требуется время. Привыкание к неизбежности, примирение с фактом. Ну, и несколько стаканов слёз, разумеется. Поэтому Мэнди лежала на кровати в маленькой комнате, плакала, страдала от ноющей боли, ощущения натянутой на культю кожи и мучительного зуда между отсутствующими пальцами. Ребята из экипажа установили для себя расписание, и каждый час кто-нибудь забегал к ней, узнавал, как дела, не нужно ли чего или просто сидел несколько минут рядом, рассказывая о какой-нибудь ерунде, поглаживая по волосам и вытирая дорожки слёз, засохшие на её щеках.
Так прошёл понедельник – бесконечно долгий, насыщенный до предела, очень хлопотный, эмоциональный и в то же время промелькнувший, как одно мгновение. А совсем поздним вечером, когда сумерки уже завязли в выползающих из-за деревьев тенях и на озеро рядом с лагерем опустился тишайший штиль, такой, что вода стала похожа на неподвижное тонированное стекло, вернулся Сергей Новиков. Красноглазый, попыхивающий перегаром. Но крайне довольный.
* * *
Два дня прошли впустую. Хотя, если быть точным, то полтора. Или даже меньше. К работе они смогли приступить только во второй половине воскресенья. После того самого «торжественного обеда». Хороший получился обед, можно сказать – «прошёл в тёплой, дружественной обстановке». Кузнецов после него выдержал нарочитую паузу. То ли выпил много, то ли победу праздновал над ненавистными вояками. А может, просто говнился, демонстрируя в очередной раз, кто в доме хозяин. Одним словом, только часа в три появился у их блока человек в сопровождении вооружённого охранника и предложил Михайлову следовать за ним. Отвёл подполковника в центр наблюдения. Там народ оказался проще и гораздо симпатичнее. Обычные технари и инженеры. Они выслушали его, покивали, задали уточняющие вопросы. А потом выделили им пару столов в отделе дешифровки изображений, том самом, который изучал результаты «ковровой аэрофотосъёмки», как они выразились. Юмористы… Александр попросил привести своих людей, и они воткнулись в работу. К несчастью быстро выяснилось, что координаты точки перехвата оказались сильно в стороне от зоны, за которой следила «Транснефть». Конечно, для очистки совести исследовали снимки из ближайших к месту инцидента областей. Но, увы, просмотр ничего не дал. Нужно было начинать работу в правильной последовательности – от непосредственного места перехвата, постепенно расширяя зону поиска. Для этого требовалось организовать специальные маршруты для беспилотников, сместить и перенацелить спутники, внести изменения в их программы работы. Две трети этой работы требовали согласования и утверждения со стороны Кузнецова, тот демонстративно не спешил, у большинства специалистов из центра наблюдения был выходной… Короче говоря, по итогам воскресенья они получили нулевой результат. Дырку от бублика. Хотя, если исходить из логики, что отсутствие результатов – тоже результат, то можно сказать, что к концу дня они абсолютно точно знали, в какой части леса не происходило ничего, связанного с интересующим их событием. Оставались сущие мелочи – вся остальная тайга.
Утром в понедельник Кузнецов снизошёл до личного визита. Разговаривать с Михайловым не стал, только кивнул небрежно. Выслушал доклады своих людей и демонстративно нехотя подписал скорректированный план полётов для беспилотников и изменения в программы нацеливания спутников. Даже пообещал подумать о том, можно ли выделить отдельный аппарат для целенаправленного облёта интересующей территории. Ну и совсем неожиданный бонус выпал, когда главный инженер рассказал, что экипажам дежурных вертолётов даны команды отклонятся от обычных маршрутов патрулирования и осматривать по квадратам лес в районе поиска. Видимо, несмотря на всю свою внешнюю крутизну, Кузнецов не планировал саботировать указание руководства о помощи военным.
Уже вечером, когда ужин подходил к концу, он позвал Александра к себе. Поскольку случай был обычным, без торжественности и пафоса, бывший майор милиции Кузнецов сидел не на виду, а в отдельной нише, отгороженной от общего зала косой решёткой из тёмного лакированного дерева, увитой какой-то зеленью, искусственной или настоящей – Александр так и не понял. Знакомая пышногрудая пергидрольная блондинка составляла на поднос грязные тарелки, шеф безопасности «Транснефти» прихлёбывал пиво из кружки и дымил сигаретой.
– Присаживайся, подполковник.
Михайлов молча сел.