– Они ничего не решают кардинально, – покачал головой Дан. – Мы же не можем, как крысы, прятаться до следующего потопа за городскими стенами! Арабы на нас наступают, наступают в первую очередь генетически. А нам попросту нечего им противопоставить. И твоя история – яркая иллюстрация этому.
– Ты сказал «наступают в первую очередь генетически», – заинтересовался я. – А что во вторую?
– Во вторую, они побеждают нас цивилизационными, точнее, морально-этическими нормами.
– Ни фига себе! – Я невольно присвистнул от такого откровения. – Ты хочешь сказать, что их цивилизационные нормы лучше? Какой-нибудь Зураб написал музыку глубже баховской? Или у них свой Ван Гог выискался? Или Толстой с Достоевским? Или, может быть, в морально-этическом плане нам с них пример брать? Или просто нам всем тоже надо задницу камушками подтирать, чтобы одержать победу в глобальном противостоянии с ними?
– Ну, ты завелся… – чуть опешил Дан. – Успокойся. Я не говорю, что чьи-то цивилизационные нормы лучше, а чьи-то хуже. Просто по факту их система ценностей эффективнее с военной точки зрения. Неверный для них не человек. Это раз. Что избавляет их от моральных угрызений совести при убийстве неверного. Как только в России установилась православная теократия и мусульман официально стали считать нелюдями и существами, лишенными души, мы их сразу потеснили. Исторический факт. А против фактов не попрешь. Ладно, в этом мы уравнялись. Не скажу, что стали от этого лучше, но уж точно стали эффективнее в противостоянии.
– Согласен, – кивнул я.
– У них любая война с неверными является священной, а потому любой, погибший в ней, сразу попадает в рай. У нас же прямиком в рай попадают только великомученики. Пока попы не подкорректируют этот вопрос, наша пропаганда будет оставаться в глубокой заднице.
– Хорошо, хотя бы, что с военных официально сняли обязанность соблюдать заповедь «не убий», – поддакнул я. – А ты что, ярый православный?
– Я? – в голосе Дана послышалась обида. – Похож?
Мне не удалось быстро найтись с ответом.
– Никакой я не православный! – слишком, на мой взгляд, эмоционально ответил Дан. – Но я прекрасно понимаю, что теократия в России была необходима. Хотя бы в качестве системы, использующей православие как идеологический инструмент. А если точнее, то как идеологическое оружие обороны от мусульман.
– Наши эскадренные батюшки примерно то же самое вбивали нам в головы, – усмехнулся я.
– Правильно делали. И все же это оружие проигрывает арабскому. Хотя бы в том, что у них око за око – официальная идеология. А у нас, официально, следует подставить другую щеку.
– Да уж, – вздохнул я. – Пацифиста-мусульманина мне трудно представить.
– Значит, ты понял, о чем я. Дело не в камушках, которыми арабы задницы себе подтирают. Вот если бы при установлении российской теократии за основу было взято не православие, а славянское язычество, у арабов бы пуп надорвался отхватить столько нашей территории. Но почему-то далекая еврейская вера в обожествление рядового гражданина Израиля родом из Назарета оказалась русским роднее собственной, возросшей в наших лесах. Меня невольно одолевает смех, когда православие называют исконно русской верой. Как может она быть исконно русской? Когда ее придумывали, России, да и Руси, еще не существовало, а значит, она чуждая, созданная черт-те как давно и черт-те как далеко от наших мест. Да еще и евреями – чуждым народом. В чем же ее исконность?
– Но все же это значительный противовес исламу, – не согласился я.
– Только в том плане, что лучше такое цивилизационное сплочение, чем никакого, – отмахнулся Дан. – Поэтому я и за теократию. Без нее нас вообще бы смели.
– По-твоему выходит, что военно-силовыми методами бороться с арабами вообще бессмысленно? – напрямую поинтересовался я.
– Тактически можно, иначе я бы тут не сидел и не обсуждал с тобой план штурма Шам-Шаха. Но стратегически надо решать проблему иначе. Межцивилизационно и генетически.
– Не думаю, что белого человека можно побудить размножаться бездумно, как это делают мусульмане. У них ценность человеческой жизни приближается к абсолютному нулю, а потому плевать им на то, что будет с детьми. Дадут им кинжал и коня, а те сами уже пусть о себе заботятся. Ты вот готов на это? Я – нет. Выходит, чтобы победить генетически, у нас один выход – их прореживать.
– Резвый ты больно, – вздохнул Дан. – Прореживать… У нас с тобой сейчас другая задача…
В первую очередь он попытался промерить расстояние от Сан-Петербурга до Шам-Шаха, но делал это довольно неуклюже – панель инструментов оказалась ему малознакомой и не относилась к классу интуитивно понимаемых. Я усмехнулся, взял и-манимулятор и быстро навел порядок на мониторе.
– К чему такие сложности? – поразился Дан.
– Это военные карты, – пояснил я. – Для затруднения чтения посторонними.
– Вот одна из причин, почему я не люблю военных, – признался мой новый напарник. – За лишние сложности.
– Так ты военных не любишь? – усмехнулся я.
– Недолюбливаю, – так же с улыбкой уточнил он. – Но готов потерпеть ради общего дела.
– Спасибо, – елейным тоном огрызнулся я. – Расстояние сам будешь мерить?
– Нет уж, будь любезен, – остудился Дан. – А то я заставлю тебя колдовать, когда возникнет надобность в этом.
– Хочешь сказать, что сам умеешь? – Я словно наткнулся на невидимое препятствие.
– Малость. Думаешь, как я тебя в лесу вырубил?
Я счел за благо засохнуть до времени. Не то чтобы тема ночной рукопашной схватки меня не интересовала, скорее наоборот. Но, во-первых, в лоб выяснять подробности было не к месту, во-вторых, чувствовал, что просто так не удастся вытянуть нужную информацию. Чем больше я общался с Даном, тем более темной лошадкой он для меня становился. Тут бы вспомнить Аристотеля с его окружностью, отделяющей известное от неизвестного. Но я не стал заморачиваться – всему свое время. К тому же правду гласит древняя поговорка: меньше знаешь, лучше спишь.
Понимая, что, действительно, справлюсь лучше, я произвел все необходимые манипуляции с картой, после чего ситуация кое в чем прояснилась. При хорошем ходовом ветре, а на нужных высотах он редко бывает вялым, добраться до Шам-Шаха на судне с парусностью яхты можно суток за пять. Это если без остановок, то есть, если команда будет работать вахтенным методом. Сам городок оказался на схеме покрупнее, чем я предполагал. Раза в два, если не в три. Кроме того мне столько раз приходилось смотреть на укрепления сверху, что я без труда понял – Шам-Шах обнесен пусть и не очень мощными, но все же стенами из защитного вакуум-поля. Это осложняло нашу задачу многократно – с обычными вооружениями можно затею штурма сразу выкинуть из головы. Для атаки на Шам-Шах потребуется винд-крейсер с полным набором штурмовых квант-орудий. Хотя бы один.
– Кажется, городок укреплен стенами, – негромко проговорил Дан.