– Заряда в генераторах вакуум-поля осталось чуть больше, чем на час, – напряженно произнес Дан, забравшись на мостик. – А ведь могут и впереди возникнуть непредвиденные ситуации.
Я постарался взглянуть на положение вещей здраво. Ни один заряд, кроме лазера, не сможет поразить нас моментально. Значит, маскировку выключить можно, но за радаром придется следить неусыпно. И если зафиксируем залп, включим поле и рухнем вниз. Шансы есть.
– Выключай, – кивнул я Игорю.
На этот раз мир, проявившись вокруг, не ударил по глазам – царила ночь. И только большие, мохнатые, почти не мигающие на такой высоте звезды рассыпались по бархатно-черному небу.
– Дан, отвечаешь за радар. Видел, как выглядит на мониторе плазменный залп?
– Запомнил, – невесело усмехнулся он в ответ.
– Если что-то такое приметишь, врубайте поле без моей команды. Я устал. Честно.
На самом деле я прекрасно понимал, что, несмотря на нагрузку, которая лежала на мне на протяжении всего перехода, остальным тяжелее, чем мне. Во-первых, они тоже не спали ни во время обстрела, ни во время прорыва через границу. Во-вторых, в отличие от меня, у них уже стали заметны первые проявления горной болезни. Парни пока сами не осознали этого по неопытности, но я заметил у всех, включая Дана, начинающуюся одышку. И не мудрено – выше трех тысяч метров у любого неподготовленного человека накапливается сначала легкое, а затем все более серьезное кислородное голодание. Особенно при физических нагрузках, даже незначительных. Вот Антон, взобравшись на мостик, остановился и продышался, хотя раньше птицей взлетал. Дан стал чаще менять позу, стоя возле радарного монитора. Игорь присел на банку возле штурвала и широко зевнул. Вот это на высоте самое коварное – постепенно наваливающаяся сонливость. И не заметишь, как скосит.
– Все нормально себя чувствуют? – напрямую спросил я.
Дан сразу сообразил, к чему вопрос.
– Как-то не очень, – признался он. – И холодно. Может, снизимся?
– Пока нельзя, к сожалению, – ответил я. – Необходимо иметь пространство для маневра, чтобы уйти от возможного залпа со стороны кораблей. Вверх уходить долго, да и некуда. Придется, если что, рушиться вниз, почти до самой воды.
– Понятно.
– Антон, принеси всем теплые куртки, – попросил я. – В это время года на таких высотах температура может запросто падать ниже нуля. Что касается горной болезни, постарайтесь поменьше двигаться. С течением времени лучше не станет, наоборот. Если у кого начнет темнеть в глазах, сразу докладывайте. Я подменю.
Антон скрылся в каюте. Потом вернулся, притащив куртки. Мы оделись. Я поглядывал на монитор, подстраховывая Дана. Напряжение постепенно отступало. Похоже было, что проскочили. Но до Минги-Тау было еще далеко. Да и там нас вряд ли ждали с распростертыми объятиями.
Не было сомнений в том, что, как только минуем кавказскую гряду, яхту придется бросить. На это тоже уйдет время – потребуется найти ответную точку бинарного транспортного коридора, способного перенести «Борей» на Базу. Другого способа вернуться попросту не было – генераторы маскировочного поля опустошены, прорваться через границу не удастся ни при каких обстоятельствах. А дальше… Дальше мы с Даном вынуждены будем уйти в свободный марш и под видом арабов затеряться на чужой территории. Придется выдумывать легенды, жить с местными и пробираться к брошенному кораблю.
Все это теоретически возможно. Институт – не детский интернат. И нас снабдили всем необходимым для такого глубокого рейда. Но все же… Бутерброд чаще падает маслом вниз. Никуда от этого не денешься. Придется поднапрячься, чтобы выжить, иначе никак.
Имелось и еще одно неутешительное обстоятельство. У меня из головы не выходила попытка арабов захватить «Борей» на подходе к Ейску. Ну, не верил я в случайность этого нападения, хоть палкой бей. Тень таинственного мага Аль Руха лежала на нем, довольно явственно, на мой взгляд. Нет, я был далек от мысли об утечке информации из Института, но ведь у Аль Руха в распоряжении есть Компас Соломона. И это никак нельзя сбрасывать со счетов. Я понятия не имел о том, как он работает и что показывает, но в Сан-Петербурге на меня с его помощью вышли так точно, что не составило большого труда зарядить мне по башке тяжелым предметом. И понятно, что пленял меня не сам Аль Рух, а его люди. Значит, Компас выдает некую информацию о местонахождении потомков древнего царя. Ну, допустим, некие координаты, которые можно передать сообщникам и выйти на меня чуть ли не в любое время. На территории Российской Империи сделать это можно, лишь преодолевая многочисленные трудности. А вот на арабской ситуация изменится на прямо противоположную.
Второй вопрос заключался в том, способен ли Компас Соломона выдавать информацию о личности того или иного потомка? То есть, попросту говоря, мог ли Аль Рух с его помощью понять, что в Халифат прибыл именно я, а не кто-то другой? Ведь арабский маг наверняка знал о существовании Института. И, наблюдая за мной, мог сообразить, что я попал под влияние этой организации. Точнее, нахожусь под ее защитой и могу выполнять задания от ее имени. Для этого не надо быть семи пядей во лбу, а магом, на мой взгляд, дебил не станет. В таком случае при помощи Компаса меня могли взять под более пристальное, чем остальных потомков, наблюдение. И тогда, в нападении арабов не было почти ничего необычного. Почти, потому что в данном случае меня проще было бы уничтожить вместе с яхтой, а не пытаться захватить живьем. Хотя… Может, я себя попросту переоцениваю? С какой, действительно, радости Аль Руху меня убивать? Один раз он уже пытался взять меня в плен и использовать в качестве надежного резервуара для крови. Почему бы не попробовать второй раз? Это, с моей точки зрения, я – бывалый винд-трупер, да еще под прикрытием Института, представлял для Аль Руха чудовищную угрозу. А с его точки зрения, ему на мои навыки и экипировку, скорее всего, плевать с минарета. В этот раз, как и в прошлый, я от нападения отбился. И что с того? Арабы никогда не жалели людского ресурса для достижения поставленных целей. Даже если я отобьюсь еще от трех нападений, это не изменит ситуацию кардинальным образом. Если подумать в этом направлении, получалось, что мой поход очень даже на руку Аль Руху. В Сан-Петербурге ему приходилось действовать на чужой территории и самому рисковать, а тут я сам, с шестью литрами превосходной крови внутри, направляюсь к его логову. Бери, не хочу. И может ведь взять. Странно, что Дворжек так легко меня отпустил. Не дурак ведь явно. Значит, есть у него какой-то козырь в рукаве? Но какой? И почему я о нем ничего не знаю?
Как бы там ни было, нам с Даном, после того, как отправим яхту обратно, следовало всерьез позаботиться о своей безопасности. Не будь у Аль Руха чудесного Компаса, можно было бы всерьез положиться на маскировку под арабов. А так не очень. Тут многое, на мой взгляд, зависело от влиятельности Аль Руха и от его возможности просить содействия у вождей кавказских племен, входящих в состав Объединенного Халифата. Если влияния достаточно, то никакая маскировка под арабов нам не поможет – противник будет знать о нашем местонахождении с большой точностью и сможет устраивать одну облаву за другой, сильно осложняя нам продвижение к цели. Но не отказываться же из-за этого от акции! Просто надо держать ухо востро. Отобьемся. Все же не с пустыми руками идем, а при кое-каком арсенале. Правда, и он, слишком хорошо я знал арабов, мог создать нам некоторые хлопоты. Там найдется немало желающих завладеть штурмовым плазмоганом. Но мы тоже не пальцем деланы.