Именно потому, что бегство в трюме было принципиально невозможным, Робиц и выбрал именно этот путь. Первое, что пришло ему в голову – использовать легкий вакуумный скафандр, в каких воюют штурмовики. Но скафандр было, во-первых, негде взять, а во-вторых, даже если бы и удалось достать, негде было бы спрятать. Тогда и возникла идея с анабиозной сывороткой.
Для Робица все могло оказаться намного проще, если бы он не узнал, что среди рабов полно информаторов, получающих послабления взамен на внутренний надзор за товарищами. Не будь это так, можно было бы договориться с другими рабами, недоложить один блок гелия, а самому лечь на его место и погрузиться в анабиоз. Но это не годилось в обстановке, когда доверять нельзя никому, даже соратникам по недавнему бунту. Надежнее было сделать все незаметно от товарищей, но надежнее не значит проще.
Забравшись в шлюз гелиевого трубопровода, Робиц вынул изо рта ампулу с анабиозной сыворткой и надломил клапан, предназначенный для инъектора. Самого инъектора у командора не было, так что приходилось идти не самым легким путем. Острием надломленного клапана Робиц вскрыл себе вену, а затем вставил ампулу в разрез и опорожнил ее нажатием на внутренний поршень. Сыворотка, замедляющая процессы в человеческом теле на две недели, ушла в кровь, но подействовать должна была только через несколько минут. Однажды, после ранения, командору пришлось испытать ее действие, поэтому он хорошо знал, как меняется состояние организма по мере воздействия препарата. Он дождался легкого головокружения и только после этого задержал дыхание и открыл второй люк шлюза. Газообразный гелий мигом наполнил камеру. Робиц, не медля, вынул из паза фильтрующий элемент, прополз по трубопроводу, лег в форму для полимеризации, свернулся калачиком и ощутил, что проваливается в черное ничто. Из форсунок брызнул отвердитель, быстро превращая окружающий газ в подобие мутного пластика, и уже через несколько секунд погруженный в анабиоз Эчи Робиц оказался внутри стандартного гелиевого блока. Подающий механизм вытолкнул его наружу. Четверо рабов подхватили блок и привычно поволкли его в трюм, не особо обратив внимание на чуть большую, чем обычно, тяжесть.
В анабиозе нет мыслей, нет осознания. Робиц ощутил это, когда принимал сыворотку в предыдущий раз. Он знал, что осознание придет внезапно, поэтому был готов к тому, что очнется внутри отвердевшего блока. И хорошо, если к тому времени транспортник не будет в открытом космосе – иначе неизбежно наступит мучительная смерть от удушья и нулевого давления.
Командор очнулся, ощущая чудовищную нехватку воздуха. Оно и понятно, ведь к тому времени, когда гелий начал отвердевать, кислорода в крови оставалось мало. Но и к этому Робиц был готов. Он изо всех сил распрямился, ломая хрупкую оболочку, и с первой же попытки развалил блок. Все вокруг посыпалось, командор рухнул на палубу, придавленный несколькими блоками, а когда открыл глаза, понял, что воздух есть, а света нет. Значит, скорее всего, транспорт стоит в порту. В каком – не известно. Да это и не имело большого значения.
Робиц поднялся на ноги и, ощупывая пространство руками, сделал несколько осторожных шагов.
«Нет, это не трюм», – сообразил он.
Действительно, в трюме транспортника блоки располагались значительно плотнее. Значит, это склад на орбите какой-то из торговых планет или, скорее, трюм каботажной баржи. Это было даже лучше. Проще будет ускользнуть, хотя проще – понятие относительное. Особенно когда бежишь в казенной одежде раба. Но в любом случае конечной целью побега должна стать система за пределами Королевства, в этом не было ни малейших сомнений. Только в подобных местах можно хоть как-то отдышаться и прийти в себя, не ощущая постоянной погони. На этот счет командор держал в уме несколько вариантов, лучшим из которых была система Роло – там уже несколько десятилетий процветала пиратская республика. Где еще может быть комфортно беглому каторжнику, если не среди бандитов? Робиц усмехнулся этой мысли. Ему, боевому офицеру, до сих пор сложно было воспринимать себя человеком вне закона. Но факт оставался фактом: он, командор Эчи Робиц, сам снял с себя данную королю присягу.
Когда глаза начали привыкать к отсутствию света, стало ясно, что темнота не такая уж полная. Этого можно было ожидать – у причалов транспортники чаще всего стояли с открытыми шлюзами. При этом у люка обычно дежурили двое охранников, причем не столько для проформы, сколько для того, чтобы ушлые докеры не пытались прикарманить что-то из груза. Толку от них, правда, было не много, поскольку мзду они брали исправно, а вот охраняли кое-как. Для периферийных систем, далеких от метрополии, это скорее норма, чем нечто особенное. Но Робицу нечем было заплатить взятку, к тому же у человека в рабской одежде даже эти прохиндеи не стали бы ничего брать. Слишком большая ответственность – идти против самого короля. А ведь попустительство беглым каторжникам никак иначе не расценивается, только как прямая конфронтация с королевской властью. Никакая взятка того не стоила.
Командор скинул рабскую обувь, что позволило ему двигаться совершенно бесшумно. Жаль, что не было никакого оружия, но откуда оружие у раба? Оставалось надеяться лишь на то, что охранники, привыкшие иметь дело с вконец опустившимися докерами, окажутся не готовы к схватке с подготовленным противником. Даже если он будет один. Терять Робицу было уже нечего. Что бы с ним ни случилось, кроме смерти, все можно было считать победой, поскольку хуже уже просто некуда. Это придавало ему решительный настрой, а это иногда значит не меньше, чем оружие. Особенно в ближнем бою.
Когда впереди показался проем шлюза, командор остановился и присмотрелся, щурясь от непривычного света. Действительно, это был трюм каботажной баржи. На коротком причальном мосту находились двое охранников в черной форме и черных блестящих шлемах. Один сидел у самой кромки причала, поглядывая вниз, другой прохаживался вдоль мостика, держа пенобой наперевес.
Робиц еще не восстановил силы после анабиоза, но понял, что драки не избежать. Иначе попросту не выйти из шлюза. Он отдышался, глядя на охранников и прикидывая, каким образом можно их обезвредить. Получалось, что единственным оружием, которое в этот раз оказалось в распоряжении командора, была внезапность. Ну и обученность офицера Королевской гвардии тоже нельзя было сбрасывать со счетов.
Присев, Робиц проверил ладонью шершавость палубы. Покрытие его удовлетворило. Тогда, не тратя времени даром, он взял низкий старт и на огромной скорости влетел на причальный мост. Сидевший на краю охранник не успел даже понять, что случилось, когда выскочивший из шлюза беглый каторжник мощным толчком в спину спихнул его в пропасть между причалом и кораблем. Пенобой, висевший у него на поясе, остался в руках командора. Прошло не меньше секунды, прежде чем обреченный на верную смерть часовой осознал случившееся и заорал страшным голосом. Второй охранник резко обернулся, вскинув пенобой, но сам налетел на струю пены и моментально увяз. Пошатнувшись, он попытался удержаться на ногах, но пена так сильно его спеленала, что не дала ни единого шанса. Часовой накренился, шлепнулся на край моста, и, перекатившись, рухнул в бездну стального каньона.