– Ничего себе! – присвистнул парень, сидевший сзади. – Подожди-подожди, я не понял, это головной штурмовик эскадрильи? Так, что ли?
– Все ты понял, – спокойно ответила она. – И нечего придуриваться. На таком штурмовике воевал мой отец.
– Вот как? – жестко спросил он.
Тана не отреагировала.
– Ну, тогда пора восстановить справедливость, – нехорошо сощурился парень. – Ведь этот корабль единственным уцелел в последнем бою, – громко произнес он и со всей силы стукнул по хрупкой конструкции кулаком. – Так должно было произойти на самом деле. Понятно? Тогда бы твое имя не было покрыто позором!
От неожиданности Тана вздрогнула. Парень хотел ударить еще раз, но она ловко перехватила его руку, перенесла центр тяжести, уклонилась, и парень, скорее под собственным весом, нежели от ее усилий, мощно вписался лбом в остатки конструкции. Он тут же вскочил и отшатнулся от неожиданности, закрывая окровавленное лицо.
– Она меня ударила! – сорвался он на истерику.
Тана продолжала спокойно сидеть. Она с детства вместе с отцом осваивала приемы рукопашного боя, известные только высшему офицерскому составу. И была уверена в том, что сможет противостоять любому противнику.
– Никто тебя не заставлял биться мордой о стол, – так же спокойно произнесла она. – И запомни, красавчик, мой отец до последнего вел бой. Ты это знаешь и мог бы запомнить. Но когда постоянно бьешься лбом о твердое, память становится хуже.
– Свою задницу он, конечно, вытащил из-под обстрела, а вот об остальных решил особо не беспокоиться! – зло ответил парень, вытирая кровь со лба.
Он сделал вид, что возвращается на свое место, и тут же резко взметнул ногу, целясь Тане в ухо. Но она не менее резко отклонилась назад, перехватила ногу перед лицом и, вскочив, провела такой бросок, что парень, перелетев через стол, грохнулся на пол, как куча сорвавшихся с погрузочного крана труб. Вставать он уже не решился, но на Тану бросился его товарищ, весивший килограммов на пятнадцать больше. И тут Тану охватила настоящая ярость, замешанная на обиде. Она уклонилась от метнувшегося в лицо кулака и тут же ударила нападавшего точно в нос. Затем еще и еще, выбивая во все стороны кровавые брызги.
Остановилась она, лишь когда сильные руки обхватили ее сзади за плечи. Это был господин Гас. Он встряхнул ее несколько раз, приводя в чувство, и убрал руки. Как ватная кукла, девушка, обмякнув, села на место. Медленно приходя в себя, она посмотрела вокруг. Ей стало плохо и одиноко. В памяти стрелой пронеслись воспоминания о том, как все стремились к дружбе с ней – в те времена, когда ее отец был почитаемым в Королевстве пилотом. Это было тогда, а сейчас издалека, словно пробиваясь сквозь толстую стену, до нее долетали обрывки слов господина Гаса:
– И несмотря на это ученикам Королевской Навигационной Академии не позволительно так вести себя. Я снижаю вам баллы и снимаю с участия в конкурсе…
Тана встала, шатаясь, и стала собирать со стола обломки модели. Разлохмаченные волосы беспорядочно струились по плечам, но Тана не замечала ничего. Она покосилась на обидчика и удовлетворенно улыбнулась. Ее глаза на мгновение ожили, когда она увидела покрытое синяками, окровавленное лицо. Он отпрянул в сторону, боясь, что Тана снова кинется на него. Но она не стала поддаваться порыву.
Как во сне Тана отсидела свой любимый урок, почти не слыша ничего из нового учебного материала. В голове билась только одна мысль: все считают, что ее отец спасся сам, подставив эскадрилью под смертельный удар. Тане хотелось закричать во весь голос, что это не так, что война – жестокая штука и на ней случается разное. Просто отец был лучшим. Даже смерть не в силах была его победить.
Урок фактически оказался сорван. Оба обидчика отправились в санитарную часть, постаравшись исчезнуть как можно скорее. Господин Гас хмуро сидел за кафедрой. Тана безучастно смотрела перед собой, до нее доносились обрывки фраз, и она поняла, что однокурсники, ничуть не стесняясь ее присутствия, обсуждают случившееся.
Когда по мультисети объявили об аресте отца, то ребята, да и учителя, стали ухмыляться при встрече, решив, что из героя он превратился в преступника. Тана так и не видела его после того злополучного полета. Его арестовали сразу же при посадке. Правда, мама смогла выпросить несколько минут для свидания, и отец просил передать им с Шивой, чтобы они верили ему. Он сделал все, что смог, что было в его силах. В том, что погибла вся эскадрилья, не было его вины. Мама горько плакала, по несколько раз пересказывая их свидание. Теперь без отца дом опустел. Он будто лишился того важного фундамента, на котором строилась их семья. Мама стала часто болеть, а Шива превратился в неуправляемого и отчаянного парня, шокирующего своими выходками всю Академию. Однажды он дошел до того, что вместе с двумя дружками угнал гравиотакси, избив пилота. Чтобы вызволить его из полицейского участка, пришлось заплатить немалый залог и штраф из скудных семейных сбережений.
Так что на мамины плечи легли все тяготы их существования. Именно существования, потому что жизнью это теперь нельзя было назвать. Даже самые близкие друзья из семей офицеров, воевавших вместе с отцом, винили его в гибели тридцати шести человек. Именно поэтому Тана с замиранием сердца ожидала решения Королевского военного трибунала. Только он мог расставить все по своим местам и снять с отца несправедливые обвинения. Она знала, что скоро к нему вернется заслуженное уважение, и они опять будут жить, как раньше. Пока же ей надо было ждать. Просто ждать, а не ввязываться в стычки с однокурсниками.
Тана сидела за столом, сжимая и разжимая кулаки. Она забыла привести волосы в порядок, и они свободно рассыпались по плечам, придавая ей вид воинствующей амазонки. При почти мальчишечьей фигуре Тана обладала невероятным обаянием, перед которым парни просто терялись. Тайно в нее был влюблен весь курс, но она никому не делала шагов навстречу. Это тоже служило поводом для неприязни. Парни любят добиваться своего, а девушки плохо переживают подобную конкуренцию. За глаза ее частенько называли ведьмой.
Следующий урок обещал, как всегда, быть скучным и неинтересным. Вела его пожилая преподавательница, которая безуспешно пыталась научить их никому не нужному, но обязательному для космолингвистики языку выходцев с планеты Эдем, от которого произошли все диалекты Союза Девяти Миров. Неожиданно в аудитории раздался властный голос:
– Студенты! Встать! Представитель Королевского военного трибунала господин Энре Ларуж!
В дверном проеме показались несколько человек в форме исполнителей, с оружием в руках, которые вытянулись вдоль окон и рядом с дверью. Через минуту не спеша и уверенно в аудиторию вошел высокий мужчина в строгом темном костюме, за которым плелся, перебирая короткими ногами, директор Академии. Директор часто моргал слезившимися глазками, щурился и заглядывал в лицо Представителя, боясь пропустить хоть слово.
Студентам было разрешено сесть, но Тана почему-то продолжала стоять, напряженно подавшись вперед. Она вцепилась взглядом в незнакомого мужчину, чувствуя, что он пришел именно за ней. От испытываемого волнения сердце гулко стучало у нее в груди, а сжатые костяшки пальцев побелели. Директор посмотрел на нее и недовольно поджал губы. Неприятный холодок волной прокатился по спине. Тана продолжала всматриваться в лицо Представителя, не понимая, почему он медлит и не говорит о том, что ее отца уже оправдали, и теперь он невиновен, и его уже отпустили, и он дома ждет их с Шивой…