Когда-то Ильф и Петров писали о Соединенных Штатах как о стране, где человек и природа состязаются в рекордах. В Японии впечатляет другое: размах там, где, казалось бы, негде да и нечем развернуться. Японцам приходится жить, словно на вздрагивающей спине, которую выставил из пучины океанский дракон. Вулканические извержения и подземные толчки для них не редкая трагическая случайность, а скорее нечто неизбежное, как жара летом или холод зимой. Япония – это страна, где природа и человек состязаются в неистовстве. Здесь постоянно дает о себе знать необузданность стихийных сил. Но здесь же на каждом шагу видишь следы упорнейшего человеческого труда. Японская природа не только жестока, но и скупа. Пять шестых территории страны составляют крутые горные склоны. А лишь одна шестая остается человеку – тут и поля, возделанные, словно клумбы, и города, и заводы. Япония столь же гориста, как и Швейцария, но ее равнинная часть заселена при этом в пять раз плотнее. На Японских островах площадью около 380 тысяч квадратных километров живут 127 миллионов человек. Это все равно что на территорию Финляндии сселить 80 процентов населения России или половину жителей Соединенных Штатов.
Есть меткое сравнение: если американцы измеряют эффективность во времени, то японцы – в пространстве. В стране вулканов и землетрясений, в стране, где слишком много гор, но слишком мало дела для горняков, природные возможности служат, скорее, контрастом тому, что создает человеческий труд. Ведь Япония, которая спускает на воду почти половину строящихся в мире судов, которая догнала Соединенные Штаты по выплавке стали и производству автомашин, – эта страна создала свой производственный потенциал на привозных ресурсах. Смотришь из окна экспресса на скопления заводских корпусов, на городские улицы, забитые потоками машин, и с трудом доходит до сознания, что металл, из которого созданы каркасы цехов и небоскребов, станки и автомобили, что весь этот металл привезен в виде руды из других стран. Нефть, которая приводит в движение моторы автомашин и турбины электростанций, дает жизнь индустрии, доставлена гигантскими танкерами из-за морей. Даже каждый грамм хлопка или шерсти в одежде людей тоже откуда-то импортирован.
Япония вынуждена ввозить 80 процентов необходимого ей промышленного сырья и почти 30 процентов продовольствия. Чтобы существовать в подобных условиях, стране приходится быть гигантским обрабатывающим заводом и одновременно экспортно-импортной фирмой. Как можно дешевле приобрести сырье и, обогатив его вложенным трудом, как можно выгоднее сбыть в виде готовой продукции – такова стратегия японских предпринимателей. Как же удалось Японии в столь неблагоприятных условиях совершить стремительный рывок вперед и стать второй ведущей индустриальной державой мира? На протяжении почти двух десятилетий – с 1955 по 1973 год – валовой внутренний продукт (ВВП) ежегодно увеличивался на 10–12 процентов, то есть давал вдвое более высокий прирост, чем у конкурентов.
Японские предприниматели увлекались в ту пору энергетической революцией, то есть переводили производственные мощности с отечественного угля на привозную нефть. Поэтому вздорожание жидкого топлива в четыре раза нанесло Стране восходящего солнца болезненный удар. В 1974 году ее ВВП впервые не увеличился, а даже несколько сократился. Однако японской экономике удалось оправиться от шока и вновь набрать темпы. Средний прирост хоть и снизился, но все равно остался более высоким, чем в США и странах Западной Европы. Какие же причины позволили Японии совершить столь стремительный рывок? Какие факторы послужили здесь скрытыми пружинами?
Самое распространенное объяснение – японцы усердны как труженики и воздержанны как потребители. Действительно, в Японии уровень производства повышается круче, чем уровень потребления, производительность труда растет быстрее, чем зарплата. Такое объяснение выглядит более полным, но его нельзя назвать исчерпывающим. Понять причины сделанного Японией рывка, оценить его скрытые пружины можно лишь исходя из совокупности факторов, а не какого-то одного в отдельности. Только анализируя сочетания и взаимодействие многих факторов – внутренних и внешних, политических и экономических, – можно получить достаточно полный ответ. Часто спрашивают: как удалось Японии быстро вырваться после войны в первую тройку индустриальных держав, несмотря на огромные разрушения от американских бомбардировок; несмотря на то, что страна подверглась оккупации, несмотря на то, что колонии были отобраны, а своих природных ресурсов на островах практически нет? Пародируя стиль загадок – парадоксов, излюбленных буддийской сектой дзен, японцы иронизируют, что каждый из этих вопросов превращается в ответ, если слово «несмотря» заменить на слово «благодаря».
– Из-за того, что Англию бомбили немецкие «Юнкерсы-88», а Японию – американские сверхкрепости «Б-29», англичанам после войны пришлось заниматься восстановлением устаревших предприятий, а мы сразу же взялись строить новые, делая к тому же упор на самые перспективные отрасли промышленности, – говорят японские предприниматели. Заново построить завод на пустом месте легче, чем восстанавливать старый. Если, конечно, располагать деньгами. Но прежде чем пояснить, откуда взялись эти деньги в разрушенной, поверженной стране, хочется отметить еще одно обстоятельство. Когда японцы говорят, что, разрушив старое, война расчистила место для нового, эту фразу можно понимать и в широком смысле. С разгромом японского милитаризма были разбиты многие оковы, сдерживавшие развитие производительных сил. После капитуляции в стране была проведена аграрная реформа, которая практически ликвидировала помещичье землевладение. Вступило в действие новое трудовое законодательство, было узаконено существование профсоюзов.
Особый вопрос – почему американские оккупационные власти пошли на подобные меры. Они хотели, во-первых, уничтожить социальную опору милитаристских кругов в лице помещичьего класса; а во-вторых, лишить японских промышленников такого важного козыря, как дешевизна рабочей силы. Воссоздавая в Японии профсоюзы, американцы радели о своих интересах в конкурентной борьбе. Тем не менее реформы первых послевоенных лет изменили социально-экономическую и политическую обстановку в стране, привели к некоторому росту доходов трудящихся, оживили внутренний рынок. Но вот оккупированная Япония, на которую американцы поначалу смотрели как на поверженного тихоокеанского соперника, стала играть для них иную роль: она оказалась ближней тыловой базой в тех войнах, которые США вели в Азии – сначала в Корее, а затем во Вьетнаме.
Через пять лет после капитуляции еще лежавшая в руинах Япония вдруг стала прифронтовой полосой корейской войны. Американцам надо было срочно организовать снабжение войск, ремонт боевой техники. Тут-то и пролился на Японию золотой дождь интендантских заказов. Три миллиарда долларов было впрыснуто в организм частного предпринимательства. По тем временам – деньги немалые. Такая инъекция послужила изначальным толчком послевоенной деловой активности. Без нее потребовалось бы, наверное, целое десятилетие, чтобы сдвинуть с места парализованную разрухой японскую экономику.
Как известно, вооруженные силы США остались в Японии и после формального прекращения оккупационного режима – на основании «договора безопасности». Причем Токио сумел использовать к своей выгоде положение, в котором оказалась страна. Именно благодаря американскому военному присутствию Япония смогла тратить на вооружение значительно меньше средств, чем другие развитые страны. Военные расходы Японии, которые в 30-40-х годах поглощали примерно 9 процентов ее валового внутреннего продукта, в течение всех послевоенных десятилетий составляли около 1 процента ВВП. (Англия все это время тратила вчетверо больше.) Другое дело, что при нынешних размерах валового внутреннего продукта Японии даже один процент его превышает 40 миллиардов долларов, что позволяет стране иметь, один из крупнейших военных бюджетов в мире.