Послышался звук, похожий на шум вырвавшегося из трубы воздуха, – аналог кашля у Гейба.
– Алекс, – сказал он, – не стоит делать поспешных выводов. Может, они просто не видят причин менять программу. И это поддерживает их в трудные времена, как и людей.
Подойдя к фасаду церкви, мы остановились перед ангелом. Скульптура сильно пострадала от непогоды, и, пожалуй, в ней не было ничего выдающегося. Я подозревала, что передо мной всего лишь продукт массового производства, но сейчас это не имело значения. Вокруг царило запустение, и церковь обладала неким благородством, в котором так нуждалась эта местность.
Как и табличка у церкви Святой Моники, она покосилась от времени и эрозии почвы. У меня вдруг защемило сердце при виде рвущегося в небо ангела.
– Вот ее, пожалуй, стоило бы забрать, – сказала я.
– Пожалуй, – улыбнулся Алекс. На основании статуи виднелась строка с символами – три слова, сильно потертые, но все еще читаемые.
– Гейб, переведи, пожалуйста, – попросила я.
Он чуть помедлил.
– «Идущие к раю». Нет, скорее, «На пути к раю». Это лучше передает дух высказывания.
Я посмотрела на большой каменный крест на крыше, прямо над главным входом. Отчего-то казалось, что именно он является центром всего сооружения.
– Чейз?
– Что, Алекс?
– Машина. Смотри.
Автомобиль – голубой четырехдверный седан с опущенными стеклами – замедлял ход. Подъехав к обочине неподалеку от того места, где стояли мы, он остановился. Двигатель продолжал работать. Ветви деревьев сотряслись от внезапного порыва ветра.
Мы находились прямо на виду, и прятаться не было смысла. Подойдя к машине, мы остановились в нескольких шагах от нее.
– Привет, – сказала машина, и я замерла: она говорила на стандартном. – Вас подвезти?
Моргнули широко расставленные фары. Машина выглядела вполне мирно.
– Нет, спасибо. – Алекс отступил на пару шагов. – Впрочем, весьма любезно с твоей стороны.
– К вашим услугам.
– Кто ты? – спросил Алекс.
– Друг. С радостью помогу вам, если позволите.
Алекс оглянулся. С дороги на траву съехал небольшой грузовик и на наших глазах медленно двинулся в сторону челнока. Я посмотрела на Алекса, но он покачал головой: добраться до челнока беспрепятственно мы не могли.
– Гейб, поднимайся, – сказал Алекс и снова повернулся к машине. – Ты говоришь на стандартном?
– Конечно. Мы не рассчитываем, что гости поймут другой язык.
– Откуда ты его знаешь?
– Мы научились ему от тех, кто к нам прилетал, само собой.
– Понятно. У тебя есть имя?
– Можете называть меня Бродягой. А как зовут вас?
Челнок оторвался от земли.
– Алекс. Рад познакомиться, Бродяга.
– А вас, леди?
– Чейз, – ответила я.
Алекс многозначительно взглянул на меня, словно хотел сказать: «Не приближайся к машине. Не вставай перед ней. Не подходи к дверцам».
– Взаимно. Могу я спросить, что привело вас на Вильянуэву?
Краем глаза я заметила, как Гейб пролетает над крышей церкви.
– Нам нравятся ваши церкви, – ответил Алекс.
– Они и вправду восхитительны.
– Есть другие с той же темой в оформлении?
– Какой?
– Путь к раю.
– О да, это цель, к которой стремимся мы все. Если бы мы могли найти путь к раю…
– Да, если бы… – Алекс посмотрел на ангела, потом снова на машину. – Именно его вы и ищете?
– Воистину. К этому должны стремиться все здравомыслящие существа.
– Нам очень хотелось бы посетить другие такие же церкви. Не подскажешь, где можно их найти?
– Эта информация доступна лишь посвященным. Полагаю, ее можно получить в центре.
– Каком центре?
– Центре данных библиотеки Малькольма. Вы знаете, что находитесь в Малькольме?
– Нет, не знал.
– Малькольм – средоточие культуры всего государства. Центр данных находится всего в нескольких минутах пути отсюда. Если хотите, я с удовольствием вас отвезу.
Открылись задние дверцы.
– Спасибо. Весьма любезно с твоей стороны. Как-нибудь в другой раз. Мы опаздываем.
– Вы всегда успеете вернуться. Я сам вас привезу.
– Возможно, ты и прав, Бродяга, но нет, спасибо.
Дверцы снова закрылись. Машина дала задний ход и развернулась передом к нам.
– Сегодня прекрасный день, – продолжал Алекс. – В Малькольме всегда такая хорошая погода?
Не глядя на меня, он кивнул и проговорил одними губами: «Уходим».
Мы метнулись к церкви. Бродяга загудел клаксоном и устремился через лужайку вслед за нами.
Храм примерно втрое превосходил по размерам церковь Святой Моники. Каменные ступени вели к трем большим двустворчатым дверям. Промчавшись мимо ангела, мы взбежали по лестнице. Бродяга задел ангела бортом, помяв правый бампер, но по-прежнему преследовал нас, подскакивая и скрежеща днищем о камень.
Алекс выстрелил из излучателя, и двигатель взорвался. Машина вильнула вправо, преодолела остаток пути и врезалась в фасад. Из-за угла появился грузовик, преследовавший Гейба, а с улицы подъехали еще две машины – серый двухдверный автомобиль с открытым верхом и маленький фургон.
Алекс попытался открыть дверь. Первая створка не открылась, но зато центральная распахнулась.
– Вот уж действительно, – пробормотал он. – Добро пожаловать на Вильянуэву.
Дверь оказалась тяжелой. Как и в церкви Святой Моники, петли даже не скрипнули, и никому не пришло бы в голову, что здесь нет постоянных прихожан. Проскользнув внутрь, мы закрыли дверь за собой. На всех трех дверях имелись засовы, которые надежно встали на место.
Церковь была обширной. На скамейках могло бы разместиться свыше тысячи человек – намного больше, чем в церкви Святой Моники. Сперва я удивилась, увидев на главном алтаре пару горящих свечей, и решила, что, пожалуй, преждевременно заговорила о божественном присутствии, но свечи оказались электрическими. Галерея для хора нависала над задними скамьями, над ней был куполообразный потолок. Сквозь витражные окна – казалось, их мыли не далее как вчера – сочился солнечный свет.
Вдоль обеих стен тянулись ниши. В некоторых расположились статуи, в других – маленькие алтари. Сзади стояли купели, наполненные святой водой, как и в Монике.
– Алекс, – тихо проговорила я, – думаю, можно выбраться через боковой выход.
– Этим вещам цены нет, Чейз.