– Если это правда, – сказала я, – можно представить, что на самом деле случилось с Робином.
– Ты считаешь, что его убила Элизабет?
– Да. А потом сбросила в океан.
– Возможно.
– В этом случае объясняется и пропажа чемодана. Она наверняка избавилась от него, чтобы потом заявить, будто Робин вообще не появлялся дома. Вероятно, после гибели Чермака ей даже поверили бы, если бы кто-то не заметил скиммер.
Мы продолжали обсуждать эту тему, когда вмешался Джейкоб.
– Прошу прощения, Алекс, с вами хочет поговорить доктор Биттингер.
Я встала, собираясь уйти. Алекс знаком велел мне подождать.
– Соедини его со мной, Джейкоб.
Появилось изображение Уэскотта Биттингера, председателя сенатского консультативного комитета по науке, – худого, с редеющими волосами и покатыми плечами. На его морщинистом лице играла самодовольная улыбка.
– Привет, Уэс, – сказал Алекс. – Рад, что вы отозвались так быстро.
– Мне всегда интересно поговорить с вами, Алекс. – Он улыбнулся мне, и его внимание снова переключилось на Алекса. – Чем могу помочь самому знаменитому торговцу антиквариатом в мире?
Судя по тону Биттингера, это занятие он считал нестоящим. Алекс, естественно, сделал вид, будто ничего не заметил.
– Уэс, мы только что вернулись с Вильянуэвы.
– В самом деле? Что вы там забыли? – Тут его осенило. – Ах да, вы наверняка привезли бесценные артефакты.
– Не совсем, Уэс.
– Надеюсь, с вами ничего не случилось? Вильянуэва – опасное место. – Он посмотрел на меня. – Надеюсь, вы не летали с ним, Чейз? Насколько я слышал, женщинам там делать нечего.
Я вежливо улыбнулась.
– Чейз была со мной, – ответил Алекс. – Там произошло то, о чем вам стоило бы знать.
– Неужели? – спросил Биттингер, сидевший в роскошном мягком кресле. – На Вильянуэве? Надеюсь, мы никого не потеряли?
– Скорее наоборот.
– Поясните?
– Мы привезли с собой искина.
– В самом деле? Работающего, конечно?
– Да. Он помогал вести занятия в начальной школе. Потом выжившие улетели, а его просто бросили.
– Ничего удивительного, с учетом обстоятельств.
– Его зовут Чарли.
– Рад, что он уцелел. Семь тысяч лет в начальной школе? – усмехнулся Биттингер. – Наверняка выучил алфавит наизусть.
– Уэс, когда мы были на орбите, он умолял нас забрать его с собой.
Биттингер снова усмехнулся.
– Могу представить. Что ж, Алекс, вы поступили благородно. – Он откашлялся, давая понять, что время поджимает, и оглядел какой-то предмет на своем столе. – Что-нибудь еще?
– Уэс, когда все улетели, искины остались. И они до сих пор там.
– Алекс, – успокаивающе проговорил Биттингер, – ничего им не сделается. Это всего лишь компьютерные системы.
– Сами знаете, вопрос спорный. Но кем бы они ни были – компьютерными системами или разумными существами, – мы относимся к ним как к людям. И так было всегда.
– Алекс, вы сами-то понимаете, что говорите?
– Вы прекрасно знаете, что это правда.
– Ну конечно. Я крайне учтиво обхожусь с Генри. Да, Генри?
Послышался новый голос:
– Да. Вы всегда были очень добры ко мне.
Биттингер наклонился вперед, пытаясь изобразить сочувствие, и сплел пальцы рук.
– И это всех устраивает, Алекс. Но в данном случае речь идет о смертельно опасной планете. Чтобы вывезти с Вильянуэвы хотя бы несколько этих созданий, нужен целый флот. И одному Богу известно, сколько их там. К тому же придется рисковать жизнью спасателей. – Он снова откашлялся, на этот раз громче. – У вас были какие-нибудь сложности на Вильянуэве?
– В общем-то, нет.
– Рад слышать. Вам наверняка известно, что мы рекомендуем всем держаться от нее подальше.
Мы сидели в зале, а бежевый ящичек лежал на полке, подключенный к домашней системе: он мог связаться с нами, где бы мы ни находились. Я показала Алексу на него, намекая, что лучше бы дать Чарли высказаться самому. Но Алекс проигнорировал меня и продолжил:
– Чарли может нам помочь.
Биттингер покачал головой и провел пальцами по редким волосам.
– Алекс, Алекс… Мы ведь давно друг друга знаем. Но похоже, здесь мы к согласию не придем. Этим созданиям на Вильянуэве семь или восемь тысяч лет. Мы с вами, как и многие другие, склонны обращаться с искинами как с людьми. Мы даже позволяем себе думать, будто они такие же, как люди. Возможно, что-то в этом есть. Возможно, они в самом деле обладают сознанием. Но те, что остались там, – он взглянул на потолок, – были созданы, когда искины только начали появляться. Они – компьютерные системы, не более того. Мы даже не можем доказать существование разума у современных искинов. Что уж говорить о тех, древних.
– Все из-за того, что мы приписываем любые их слова и поступки заложенной в них программе.
– И небезосновательно. Алекс, они запрограммированы на имитацию самосознания. В этом вся суть. Кстати, выражение «искусственный интеллект» возникло не случайно. Это лишь иллюзия.
– Как тогда объяснить, что некоторые искины на Вильянуэве сошли с ума? Они что, были запрограммированы на потерю рассудка при определенных обстоятельствах?
– Алекс, прошу прощения, но у меня просто нет времени. Это давний спор. На эту тему много чего написано, сделаны вполне определенные выводы. Советую почитать на досуге. Пока же я полагаю, что причина кажущейся враждебности искинов на Вильянуэве…
– Вовсе не кажущейся, Уэс…
– …заключается в постепенном снижении функциональности их программ. – Он посмотрел на стену: возможно, на часы. – Вовсе незачем волноваться по этому поводу. На орбите установлены мониторы, и даже если тамошние искины начнут представлять серьезную угрозу, мы узнаем об этом задолго до возможного несчастья. – Он снова улыбнулся. Перевес был явно на его стороне. – Что-нибудь еще, Алекс?
Когда Биттингер отключился, я спросила Алекса, почему он не дал Чарли высказаться.
– Если бы мы подключили к разговору Чарли, – ответил он, – Биттингер почувствовал бы себя оскорбленным. Все сказанное Чарли он счел бы результатом действия программы. А мне не хотелось, чтобы Чарли вышел из себя.
– Это позволило бы продемонстрировать, что он действительно живой.
Алекс покачал головой и сказал, ловко подделываясь под тон сенатора:
– Программа, Чейз, не более того.
Через четверть часа мы получили информацию о трости Карновского. Она оказалась подделкой.