Book.

– Что вы можете сказать о разведчиках?

– Это действительно была достаточно независимая, привилегированная солдатская каста. Полковые еще не так, а дивизионным Маргелов делал большие поблажки, и они этим пользовались, наглости у них хватало. Но я бы не сказал, что они были обречены погибнуть, просто все надо было хорошо продумывать и просчитывать. Моей минометной роте всегда поручали обеспечивать прикрытие поиска, поэтому я с ними очень часто общался. И, конечно, надо учитывать, что все они были молодые и шли на такие дела, которые можно совершить только в молодости.

– Что-то из боев на Днепре вам запомнилось?

– Когда мы подошли, то у немцев в районе Голой Пристани, Цюрупинска был плацдарм, они надеялись переправить через него отступающие из Крыма войска. Но мы этот плацдарм быстро ликвидировали, правда, после этих боев у нас в полку людей осталось всего ничего… Там даже был такой момент, когда Лубенченко позвонил командир нашего корпуса Чанчибадзе и поинтересовался, почему еще не выполнена задача? «Людей мало». И он со своим грузинским акцентом спрашивает: «Замполыт есть?» – «Есть». – «Ордынарец есть?» – «Есть». – «Впэрод!» – Собрали остатки полка и пошли вперед…

После этого по приказу командующего фронта всю нашу 2-ю Гвардейскую армию сняли, а линию обороны доверили держать одной нашей дивизии, как самой боеспособной. И вот там произошел очень неприятный эпизод. Солдат от солдата тогда располагался на расстоянии 400 метров! Бойцам велели постреливать почаще и создавать видимость присутствия войск. Когда первая немецкая разведгруппа переправилась на наш берег, то нарвалась на патруль, и в перестрелке было убито шесть немцев, а остальные бежали. Но через неделю им удалось захватить командира батареи, и по полученным от него данным немцы мощным артударом уничтожили целый наш артиллерийский дивизион. А сразу после войны, когда дивизию вывели в Молдавию, к нам в Кишинев привезли того самого офицера. Был показательный суд, на котором ветераны дивизии спрашивали его: «Что же ты так точно указал координаты батарей?» – «Я не думал, что они нанесут удар по ним». Дали ему 10 лет…

– За что дивизия получила наименование Херсонской?

– Там мы провели очень удачные бои. Сам Маргелов переправился через Днепр с передовым батальоном, и неожиданным ударом с фланга освободили Берислав, двинулись к Херсону. Немцы, опасаясь попасть в окружение, спешно отошли. Именно за бои под Херсоном его удостоили звания ГСС, а 149-му полку дали наименование Бериславского. За взятие Николаева дивизию наградили орденом Боевого Красного Знамени, а за Одессу орденом Суворова. И хотя тут мы продвигались достаточно быстро, бои были очень тяжелые.

Пополнение 49-й Гв. сд принимает присягу

Ведь это наша дивизия одной из первых ворвалась через Пересыпь в Одессу. В уличных боях особенно отличился секретарь комсомольской организации нашего полка Владимир Иванов, который взял в плен немецкого полковника интендантской службы. За это его наградили орденом Боевого Красного Знамени, но Маргелов его в шутку попрекнул: «Вот если бы ты пленил боевого полковника». Володя Иванов был очень боевой парень, постоянно лез в самое пекло. Вначале он был старшиной в моей роте, но потом его выбрали комсоргом. Сейчас он живет в Краснодаре, мы с ним переписываемся.

– Что вы можете сказать о вашем комдиве, легендарном В.Ф. Маргелове?

– Я очень хорошо помню момент, когда впервые его увидел: такой резкий, порывистый, на одном боку ТТ, надетый «по-морскому», на другом – большой «революционный» «маузер», который он очень любил носить. Василий Филиппович был грамотный, боевой и решительный командир. Очень темпераментный, горячий, я бы даже сказал, что чересчур горячий. Бывали ситуации, когда, как я считаю, нужно было действовать осторожнее, осмотрительнее. Человек лично очень смелый, взять хотя бы тот случай в конце войны, когда он взял «на понт» командование эсэсовского корпуса и принудил их сдаться. В штабе он не отсиживался, постоянно лично посещал передовые позиции, и дисциплина в нашей дивизии была железная. И хотя как командир он был очень требовательный, а порой и нетерпимый, но мы его уважали и даже любили, потому что он заботился о своих подчиненных, и в первую очередь о солдатах.

– Вы тепло отзываетесь о командире полка Лубенченко.

– Вообще мне везло на хороших командиров, среди которых особенно выделялись кадровые офицеры: грамотные, воспитанные. Лубенченко назначили к нам в боях на Днепре. Те, кто служил с ним, могут сказать о нем только самые теплые слова. Это был грамотный, требовательный офицер, еще из кадровых, очень культурный, порядочный и благородный человек с тяжелой судьбой. Где-то в 38-м, когда по армии прокатилась волна репрессий, на офицерском собрании он высказался в защиту своего командира полка и получил за это 10 лет… Но в начале войны его освободили и отправили служить. Трудно даже представить, что ему довелось пережить, но он не озлобился, остался человеком. Представьте себе, он ни разу, даже в самых критических ситуациях, ни на кого не повысил голос, не пил совсем. А его друг Шатохин, который, кстати, и уговорил его выступить, и тоже получивший срок, оказывается, командовал моим батальоном в 132-й дивизии – вот так судьба иногда людей сводит…

Баланда Г.Г. (зам. комполка), Лубенченко (командир 144-го полка), Шантило (зам. комполка по хоз. части)

Когда перед людьми есть такие примеры, то они и сами стараются соответствовать. Командиры батальонов Пышкин и Мачехин тоже совсем не пили, хотя, конечно, хамов и пьяниц среди командиров хватало.

– Что вы можете рассказать о боях в Молдавии?

– Тут были тяжелые бои, о которых не любит вспоминать наше командование… Вошли мы в Молдавию на самом юге, но как раз начался разлив Днестра и нас перебросили немного севернее. Причем, когда нас переводили, чтобы не тащить «лишние» мины, я отдал приказ открыть беглый огонь по немецким позициям. Так меня за это хотели наказать, но обошлось.

49-я Гв. сд идет по дорогам Молдавии. 1944 год

9 мая немцы начали сильное наступление на Шерпенском плацдарме, стремясь сбросить в Днестр 8-ю Гвардейскую армию Чуйкова. Положение еще усугублялось тем, что против них наступала восстановленная 6-я немецкая армия, которая стремилась «рассчитаться» с Чуйковым за Сталинград. Видно, для того, чтобы хоть как-то снизить немецкий натиск на Шерпенском плацдарме и отвлечь их, командарм нашей 5-й Ударной армии Цветаев решил имитировать наступление прямо напротив Кишинева. 13 мая в районе села Кошница 203-я и 243-я дивизии почти без сопротивления продвинулись вперед где-то на шесть километров. Всего этот «аппендицит» в длину имел где-то шестнадцать, а в ширину шесть-восемь километров, причем в «горловине» всего два с половиной – три километра. Но немцы ударили с флангов, и горловину этого «мешка» крепко «затянули». На выручку к попавшим в окружение срочно бросили две дивизии, нашу и 295-ю.