А ведь и вправду, какой он был на самом деле — Алексей Баландин?
«Да обычный мальчишка, — рассказывает брат Алексея Владимир Баландин. — Нас в семье трое — старшая сестра Ирина и мы с Лешей, погодки. Я родился в 1960 году, он в 1961‑м.
Отец служил в дивизии Дзержинского сверхсрочником, потом прапорщиком. Мама работала на первом часовом заводе в Москве. Жили в Балашихе.
Нельзя сказать, что в школе мы с Лехой балбесами были. Математику не любили. А так в основном четверки, тройки.
Хулиганить времени не было. Родители с шестого класса отдали нас в детско-юношескую спортивную школу при литейно-механическом заводе. Тренер у нас Валентина Владимировна, строгая, а главное — очень увлеченная своим делом. Помню, где мы только не тренировались: на стадионе братьев Знаменских, на „Динамо“ и в Крытом Манеже. Всюду таскала нас, возилась с нами, программы индивидуальных тренировок разрабатывала.
Леха специализировался в беге на четыреста метров, у меня — полторы тысячи. На соревнованиях боролись, побеждали. По первому взрослому спортивному разряду выполнили. Потом это здорово Алексею в военном училище помогло. Он даже чемпионом Московского округа по офицерскому многоборью стал».
Действительно, летом 1981‑го курсант высшего общевойскового военного училища им. Верховного Совета РСФСР Алексей Баландин победит на окружной олимпиаде. И это будет важный шаг в его непростом курсантском становлении. Немного позже он запишет в дневнике: «Первая встреча с солдатами лицом к лицу… Да, я стеснительный при знакомствах и трудно схожусь с новыми людьми, но на занятиях в войсках мне кое-что удалось, чувствовал себя уверенно и голос не дрожал. Ну, что, получится из тебя офицер?»
А ведь всего год назад у него были сомнения, да еще какие. Дневниковые страницы заполнены ими.
«Да, я уже настоящий курсант, — пишет Алексей в октябре 1979 года после поступления в училище. — Но служба пока не очень, с ротным дела обстоят хреново. Вот пишу, а сам стою в наряде. Ротный „нарядил“.
Как-то мы здесь работали, развели костер, я смотрел на огонь, и такая таска меня взяла, думаю, зачем тебе это надо, сидел бы дома. Но „слабинка“ быстро прошла. А вообще училище мне нравится. Хотя что будет дальше, не знаю…»
А дальше он просто работал. Уцепившись зубами, как бы ни было трудно. Алексей помнил, как с первого раза не прошел в училище. Ох, обидно было, тяжело, слезы душат. Схватив дневник и, запершись в комнате, записал: «Даю себе клятву! Кровь из носа, но в училище поступлю. Точка! 2 ноября 1977 года».
Через пять лет, на стажировке в гвардейском учебном мотострелковом полку, перед нами предстанет совсем другой человек.
В апреле 1982 года, на третьем курсе, Баландин так оценит себя:
«Нахожусь на стаже в Риге. Командую уверенно. При проведении занятий чувствую себя достаточно подготовленным.
Теория теорией, но на практике понял: после окончания училища по прибытии в войска надо начинать работу прежде всего с сержантским составом».
Через год с небольшим жизнь предоставит ему такую возможность. Уже лейтенантом приедет он в Южную группу войск, в Венгрию, в 201‑й танковый полк, где будет назначен командиром разведывательного взвода. Кстати говоря, с этих пор вся его дальнейшая служба будет проходить в разведподразделениях.
23 августа 1983 года в дневнике появится такое признание:
«Прибыл в ЮГВ. В основном все нормально. Тянет домой, в Россию. Дома осталась куча дел.
Командую взводом, подчиненные ребята обленившиеся и распустившиеся».
6 марта 1984 года следующая запись:
«Стою в карауле. Вот уже полгода командую взводом. Чувствую себя уверенно».
Трудно сказать, возможно, эту уверенность Алексея прочувствовал не только он сам, но и его командование. К тому же в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане всегда была нехватка командиров разведвзводов. Словом, лейтенант был срочно вызван к командиру полка.
Обычно офицеры-холостяки служили в группах войск по три года, но командировка Баландина в ЮГВ длилась менее полутора лет. Почему? Теперь уже вряд ли кто-либо сможет ответить на этот вопрос. Не исключено, что он сам согласился поехать в Афган. Бывало тогда и такое. Офицеры добровольно писали рапорта с просьбой отправить их «за речку». Иногда это делалось, как говорили в ту пору, добровольно-принудительно. То есть когда от предложения трудно было отказаться. Но, так или иначе, в начале 1985 года лейтенант Баландин угодил на свою первую войну.
«…Кабул! Вы знаете, что такое Кабул? — спрашивает у меня полковник запаса Михаил Рыков. Он служил в Афганистане в одной роте с Алексеем Баландиным. — Неважно, зима или лето, но это всегда солнце. Рокот транспортных самолетов, которые взлетают, садятся. Их сопровождают „вертушки“. Они обеспечивают взлет и посадку. Поднимаются вместе с самолетом и барражируют, пока борт набирает высоту.
Когда ты выходишь из самолета, первым делом видишь каких-то лысых мужчин в джинсах, с автоматами через плечо, с магазинами, перевязанными синей изолентой. Этакие бывалые ребята, герои.
Куда-то бегут солдаты. Они почему-то должны обязательно бежать. Звучат команды. Где-то вдалеке слышится рокот стрельбы, и ты даже видишь трассеры от пуль.
Что это вам напоминает? Конечно же, Голливуд. Помните броское начало голливудских боевиков? Солнце, рокот самолетов, команды, топот десятков ног. Это и есть запах войны, считают голливудские режиссеры. Это, конечно, не совсем так, или, вернее, совсем не так, но нам пришлось окунуться в подобную атмосферу, прибывая в Афганистан. Окунался и Баландин, и я, и сотни, тысячи других ребят.
Алексей прибыл „за речку“ на год раньше меня. Служил командиром разведвзвода в 70‑й отдельной гвардейской мотострелковой бригаде, которая дислоцировалась в Кандагаре».
Что ж, год войны — срок немалый. Ротным у Алексея был Вадим Якуба. В 1986 году — у Якубы замена в Союз. Первый кандидат на должность ротного — Баландин. Но в феврале того же 1986 года из Закавказского военного округа по прямой замене прибывает старший лейтенант Михаил Рыков. Однако о какой прямой замене могла идти речь, ежели офицеров в разведроту, а тем более на разведроту, из Союза не брали. Только с опытом и, как тогда по праву считали, только «фронтовиков». Такова была годами устоявшаяся традиция. Но у Рыкова приказ, назначение на разведроту.
Попытались Михаила уговорить, объяснить, предлагали роту в десантно-штурмовом батальоне, да тот уперся. Я, мол, на Кавказе разведротой командовал и здесь буду командовать. Разумеется, бумаги, врученные в отделе кадров штаба округа, подтверждали — Рыков идет вместо Якубы. Так, сам того не желая, Михаил перешел дорогу Баландину.
На первый непосвященный взгляд, странный спор. Рота — она и в Африке рота. Ан нет. И вот как объясняет эту метаморфозу сам Рыков.