«Кто же этот человек, поначалу столь любезно принятый в американском посольстве? Это некий Власенко Ю. М., не имеющий уже в течение длительного времени никаких определенных занятий.
Вот с такими людьми якшаются представители американского посольства, неразборчивые и, прямо скажем, безответственные в своих связях».
И, разумеется, ни слова о тех, кто обезвредил «некоего Власенко».
Нечто подобное было и в других публикациях. Порою после захвата самолета террористами «неизвестные Волгины», хоть и коротко, порой строчкой-другой, но говорили о мужестве пилотов, стюардесс, пассажиров, которые противостояли бандитам. Но о тех, кто реально освобождал лайнер, уничтожил или арестовал террористов, — ни слова.
Откровенно говоря, такая позиция мне была совсем не по душе. Будучи военным журналистом, начальником отдела центрального журнала Министерства обороны «Советский воин», я понимал: борется с террористами какое-то подразделение. Но какое? В системе Минобороны такого подразделения не существовало, в МВД — тоже, значит, оно в КГБ. И мы «бомбардировали» Комитет государственной безопасности письмами от имени журнала: дайте возможность рассказать об этих людях. КГБ молчал.
Я не сдавался. Вновь писал письма, звонил в Комитет по всем известным мне телефонам, уговаривал, доказывал. Считал, что сотрудники спецподразделения, которые в мирное время идут под пули террористов, достойны, чтобы о них рассказали в журнале. И, видимо, порядком надоел офицерам КГБ на том конце провода, а может, хочется верить, кого-то убедил в своей правоте. Мне дали телефон, не объяснив, кому он принадлежит. Только сказали:
— Звоните.
И вновь звонки, горячие доказательства и холодное, но терпеливое молчание в трубке. Меня выслушивали, обещали подумать и… раздумья затягивались на неделю, две, месяц.
Теперь я точно знаю, что этот телефон принадлежал группе «А» и своими настойчивыми уговорами я ставил в тупик штабных офицеров «Альфы». Прежде, разумеется, со мной никто и разговаривать бы не стал. Но теперь многое изменилось. «Умер» ГКЧП, «Альфа» не пошла на штурм Парламента, Комитетом Госбезопасности руководил «демократ» Бакатин. В самой группе «А» произошли большие изменения. Ушел в отставку командир подразделения Герой Советского Союза генерал-майор Виктор Карпухин.
Надо сказать, что и пресса в ту пору играла более весомую роль.
Скорее всего, эти обстоятельства слились воедино, и однажды голос на том конце провода мне ответил:
— Телефон кого-либо из действующих сотрудников я вам дать не могу. А вот номер генерала Карпухина запишите. Он теперь в отставке.
Голос в трубке вздохнул, видимо, сочувствуя мне.
— Попытайтесь уговорить его. Только это вряд ли…
Моим собеседником, как оказалось позже, был сотрудник группы «А» Михаил Мерзликин, и я очень благодарен ему. Не прояви он тогда понимание, а главное — смелость (да-да, смелость), возможно, не появились бы мои книги о легендарной «Альфе». Правда, от этого пострадал бы не только я. Ведь легенды не рождаются в неизвестности.
Но тогда ни о чем подобном я не думал, да и думать не мог. Как и миллионы моих соотечественников, я ровным счетом ничего не знал об «Альфе».
Вечером, собравшись с духом, позвонил Карпухину. Представился. Разумеется, не забыв сказать, что я подполковник, военный журналист.
Поначалу в трубке была гробовая тишина. Представляю, как шокировал Виктора Федоровича. Он генерал КГБ, командир сверхсекретного антитеррористического подразделения, Герой Советского Союза, — и вдруг к нему домой звонит журналист. Пусть и военный, но журналист.
— Откуда у вас мой телефон? — ледяным голосом спросил Карпухин. В тот момент почудилось, что трубка в моей руке превратилась в ледышку.
И вот тут я понял: если чего-нибудь стою в журналистике, я не должен упустить Карпухина.
Мы говорили с ним полтора часа: о жизни, о службе, о недавних августовских событиях, а когда завершали беседу, он сказал:
— Приезжай завтра утром ко мне домой.
И я приехал. И тогда впервые услышал о штурме дворца Амина в декабре 1979‑го и увидел «сов. секретную» фотографию — бойцы «Альфы» на трапе андроповского самолета.
Удалось выпросить ее у Виктора Федоровича и опубликовать в первой книге «Альфа — сверхсекретный отряд КГБ». Теперь без этой фотографии, ставшей поистине исторической, не обходится ни одно издание, публикация, документальный фильм.
Ну а генерал Карпухин стал первым «альфовцем», с кем я познакомился «вживую». Потом были другие ветераны и действующие сотрудники. Многие из них стали моими добрыми знакомыми, друзьями, а тема антитеррора — ведущей в моем творчестве.
Однако вернемся в декабрь 1979 года, в аэропорт «Чкаловский», к капитану Виктору Карпухину, который улетал со своими товарищами по подразделению для выполнения ответственного задания в Афганистан.
Позже о полете он будет вспоминать так:
«Летели с двумя посадками — в Актюбинске и в Ташкенте, где нас догрузили одеялами и матрацами. Тут мы вспомнили, что у одного из нас день рождения. Выпили по чуть-чуть, закусили… В это время явился представитель КГБ Узбекистана, который сообщил:
— Вы летите в Афганистан, где вам предстоит выполнить серьезное боевое задание.
Какое именно, он не сказал. Границу пересекли поздно ночью: кто-то уже подремывал, кто-то дожевывал сухой паек. Неожиданно в салоне погас свет, отключились все бортовые огни. Какое-то время летели в темноте на максимальной высоте. Наш командир тихо сказал:
— Давайте, ребята, приготовьте оружие…
Никто не знал, что ждет нас при посадке, как встретят. Во всяком случае, догадывались — не хлебом-солью».
Самолет с сотрудниками группы «А» заходил на полосу баграмского аэропорта в полной темноте. Позже выяснилось, что начальник аэропорта дал команду выключить опознавательные огни и освещение полосы. Садились, по сути, вслепую. Спас только большой опыт и мастерство пилотов.
По прилету разместились в капонирах и палатках прямо здесь, на аэродроме. Приютили своих товарищей «альфовцы» из группы Шергина, которые улетели раньше и теперь охраняли Бабрака Кармаля и его соратников, будущих руководителей Афганистана.
Вскоре группа во главе с майором Романовым выехала в советское посольство в Кабуле. Здесь его пригласил к себе резидент КГБ генерал Борис Иванов.
Он говорил какими-то загадками, недомолвками: мол, приехали вы сюда не ради того, чтобы подышать прекрасным горным воздухом. Романов согласился. И дальше ждал постановки четкой задачи, ведь он командир подразделения, ему вести людей в бой. Но вместо этого майор услышал странные фразы: «Догадываетесь, какую операцию предстоит провести?» — «Догадываюсь». — «Но твои ребята не циркачи». Что ответить на такой вопрос? Только одно: «Сделаем из них циркачей».