Посветили фонарем, мужчина в кресле обернулся, и мы увидели у него два пистолета. Подхватили под руки — и вниз. Потом помогали пассажирам — кому одеться, кому собрать разбросанные бумаги, документы. Многие и этого не могли сделать — в шоке от страха.
Затем осмотрели сиденья, места под сиденьями и все углы и закоулки — нет ли взрывного устройства. И, наконец, я спустился вниз. Было уже светло, вдалеке виднелись горы. Понял, что теперь увижу отца, мать, жену с сыном. Потом ребята не раз шутили, мол, Демидкин спустился с трапа и сказал: «Как хорошо жить!»
И. ОРЕХОВ:
Прошло столько лет, а все вспоминается тот штурм. Странно, как по-разному перед лицом опасности ведут себя люди.
Наша группа поддержки должна была подъехать к самолету на аэродромном микроавтобусе, но водитель автобуса в самый ответственный момент струсил, отказался ехать. Пришлось ребятам спиной в экипировке бежать через летное поле.
И противоположный пример. В самолете, рядом с туалетной комнатой, есть еще одна небольшая комнатка, гардеробная. Там несколько часов просидел врач, он на коленях держал женщину с пулевым ранением в спине. Несмотря на угрозы, выстрелы, он оказал помощь пострадавшей…
…С рассветом 19 ноября кровавая трагедии завершилась. Итогом ее стало несколько убитых и раненых. Террористы застрелили летчиков Запвена Шабартяна, Анзора Чедия, двоих пассажиров, зверски замучили бортпроводницу Валентину Крутикову. Получили тяжелые ранения и остались инвалидами штурман Плотко и бортпроводница Ирина Химич.
Террорист Табидзе убит в перестрелке, Микаберидзе покончил с собой. Суд приговорил всех бандитов к высшей мере наказания — расстрелу. Казалось бы, приговор снял все вопросы. Но не тут-то было. Кровавая история имеет свое продолжение и со временем она получила в Грузии новый импульс — старые судебные дела были сняты с архивной полки. Кое-кто хотел из бандитов, террористов и убийц сделать мучеников грузинского народа, объявить их «борцами за свободу и независимость». Не вышло.
Но как все это было, проследить, пожалуй, весьма интересно. Рассказывают участники событий.
В. ГАСОЯН:
Если бы еще немного у власти побыл Гамсахурдиа, то наверняка бандитов героями объявили бы, а нас судили. После того, как в 1983 году я вернулся из госпиталя, мне очень много раз звонили в дверь. Смотрю в глазок: какие-то мужчины. Спрашиваю: «Кто?» Отвечают: «Открывайте, мы следователи КГБ, поедете с нами на допрос». Я им: «Приходите ко мне завтра, на работу». Постоят и уходят.
Я в окно гляжу: садятся в легковую машину без номера и уезжают.
Пришел сам в КГБ. Мне говорят, никого ко мне не посылали, но пообещали установить наблюдение за домом. Установили, нет — не знаю, но больше никто не приезжал.
Перенервничал, конечно. У меня ведь четверо детей, мал мала меньше.
Потом я на Кубе работал, думал, столько лет прошло, забылось. Нет. Газеты стали нас грязью обливать. Почему, мол, нам Героев до окончания следствия дали? А мы откуда знаем? С Кубы приехал, деньжат немного привез. Пошел в управление торговли, прошу: «Дайте машину как многодетному или как Герою». Там отвечают: «Ты Герой Советского Союза, а Союза больше нет, значит, и машины тебе нет».
В том, что тогда стрелял, не раскаиваюсь. Бандиты к нам ворвались, товарищей на наших глазах убили, что ж, по головке их гладить?
А. ГАРДАПХАДЗЕ:
После той трагедии меня с летной работы по здоровью списали. А ведь вся моя жизнь в авиации прошла. У нас, когда летать перестают, там же, в аэропорту, остаются работать. А я не могу. Больно. Потому и ушел.
Что сейчас журналисты пишут: «Шеварднадзе, КГБ и экипаж были в сговоре, знали обо всем заранее, устроили бойню правозащитников». Какие же они правозащитники? На суде им сказал: «Вы же все дети высокопоставленных родителей. Взяли бы туристические путевки в Турцию и остались там, попросили политического убежища».
Знаете, что они ответили: «Если бы мы таким путем сбежали в Турцию, нас бы приняли за простых эмигрантов. Вот Бразинскасы улетели с шумом, со стрельбой, Надю Курченко убили, так их там в почетные академики приняли».
Сколько было угонов в разных странах, повсюду бандиты сначала предъявляют свои требования, один из членов экипажа выходит из кабины на переговоры. А наши? Пять пуль в лицо Шабартяну, три пули в спину Плотко, рукоятками пистолетов по голове бортпроводницам.
Мне говорят, выполнил бы их требования, отвез в Турцию, и жертв не было бы. Зачем, мол, Гасоян и я стреляли? Ко мне в дом врываются бандиты, убивают моих близких, а я должен молча смотреть, начинать «переговоры». Чедия пытался начать переговоры — они его тут же убили.
Один из них сказал на следствии, что Шабартяна они в ногу ранили, а экипаж его пристрелил. Какие сволочи! У них погиб один, другой сам застрелился, а наших пятерых положили.
Суд был закрытым, а жаль. Пусть бы народ все увидел и услышал. А то, мол, Героев дали еще до окончания следствия, подозрительно. При чем следствие? Нас, что ли, судили?
Комиссию назначили по расследованию этого дела. Говорят о «невинно убиенных детях». Xороши «детки», стольких перестреляли, инвалидами сделали. Нет, наша совесть чиста. Мы защищали жизнь пассажиров.
Надо ли добавлять что-либо к сказанному?
Ноябрьским вечером самолет египетской авиакомпании «Египет Эрлайнс» рейсом МС-648 вылетел из Афин в Каир. Однако попасть ему в столицу Египта было не суждено.
Через двадцать минут после взлета террористы захватили самолет. По рассказам очевидцев, один из них прошел в пилотскую кабину, другой расположился в центре салона, третий остался в хвостовой части самолета.
Террористы смогли пронести на борт оружие — пистолеты и ручные гранаты. Они приказали лететь на Мальту.
Затем бандиты стали пересаживать пассажиров. Сначала отделили израильтян, американцев, австралийцев, канадцев, французов и испанцев и приказали им занять передний салон. По мнению террористов, именно там, в передней части самолета, можно было ждать атаку спецназа.
В середине оказались пассажиры из «нейтральных» стран — греки, филиппинцы. К ним захватчики не питали никаких чувств — ни симпатии, ни вражды.
В конец самолета, в наиболее безопасное место, поместили арабов и детей.
Пользуясь суматохой, возникшей во время пересадки пассажиров, сотрудник службы воздушной безопасности выхватил пистолет и открыл стрельбу по террористам. Однако бандиты хорошо подготовились, ответили огнем из всех стволов. Несколько пуль оказались в теле сотрудника безопасности, остальные пробили обшивку самолета. Это грозило декомпрессией, а возможно, и разрушением стенки самолета.
Командир экипажа «Боинга» Хани Галяль бросил самолет в пике, стремясь снизиться и преодолеть разницу давления внутри и снаружи салона.
Террористы тем временем отобрали у всех паспорта. Теперь они доподлинно знали, кто является гражданином США, а кто живет в Израиле.