– Нет времени, – отрезал Контейнер. – Если нас опять повяжут или убьют, что более вероятно, такие, как Мишка, будут дохнуть каждый день – от наркотиков, от голода, от войны. Юнга сам сделал свой выбор. Наше дело – сделать так, что гады вроде Ферзя и Правдоруба не давали пацанам такого гадкого выбора – стать наркоманом или пушечным мясом.
Капитан вздохнул и сказал:
– Вы правы…
Они отошли от зиндана метров на сто, когда в лагере хиппарей поднялся шум – видимо, кто-то обнаружил мертвого часового. Отряду пришлось плюхнуться на пузо и остаток пути проделать так.
На самой границе песчаного пляжа, где поросшая жесткой колючкой сухая крымская земля сменялась мелким, точно пудра, белесым порошком, был небольшой овражек; в нем и залегли.
– Они будут искать нас в сторону трассы – подумают, что мы сбежали, – сказала атаманша Пеева, прекрасно знающая здешние места. – Но я убегать не собираюсь. Мне еще с Новиковой побеседовать надо. Тоже мне, атаманша выискалась! Самозванка обдолбанная!
– Стремно тут как-то, – пожаловался Ренькас. – Путей отступления нет. Если найдут – прижмут к морю, и крышка.
– Не найдут, – заверил капитан Олег Игоревич. – Если попробуют, нас Карма предупредит. Она учует их раньше, чем они нас.
– Кстати, о Карме, – встрял Контейнер. – Она мутант? Телепат? Как вы общаетесь? Обещали рассказать – так рассказывайте.
– Ну… – Олег Игоревич замялся, – бачите, шановный, тут все не так просто. Карма, безусловно, мутант. И я, увы, тоже. Дальше больше того: мы с ней – один и тот же мутант.
– Это как? – выкатила глаза Олька Зяблик.
– А вот так. Симбиоз человека и собаки в высшем своем проявлении. Мы с ней однажды попали в одну неприятную ситуацию… Короче говоря, я чуть не погиб, а она меня вытащила, без сознания. А когда я очнулся, у нас оказался один разум на двоих.
– Ни хрена себе, – пробормотал Ренькас.
– Вот такие пироги, – развел руками капитан. – Связь поддерживаем на расстоянии до ста метров, проверено. Если хотите, могу сходить – собачьим своим телом – на разведку, я тут буду видеть, слышать и обонять все, что будет видеть, слышать и обонять Карма.
– Рано, – сказал Контейнер. – Пусть сначала хиппари угомонятся.
В скрытых способностях Олега Игоревича таился огромный потенциал. Кто обращает внимание на бродячих собак? Идеальный разведчик! Это следовало запомнить и при случае использовать.
– Вроде стихло все, – сообщила атаманша Пеева, выглянув из-за импровизированного бруствера. – Костер разводят. Курултай держать будут. Отлично.
– Уйдем по-тихому? – предположил Ренькас.
Олька Зяблик фыркнула:
– Плохо ты, старпом, знаешь нашу атаманшу. Коло?
– Коло! – непонятно подтвердила атаманша Пеева, свирепо сверкнув глазами. – За мной!
Контейнер предпочел подчиниться. Что бы ни означало загадочное «коло», на пути разозленной атаманши лучше было не становиться. Проще было бы остановить товарный поезд, чем жаждущую крови Пееву.
Отряд гуськом двинулся за атаманшей в сторону центрального костра лагеря. Солнце поднялось тем временем в зенит, начало припекать. Контейнер поймал Ольку Зяблика и спросил тихонько:
– Что такое «коло»?
– Обычай такой на Казантипе, – ответила та. – Скоро сами увидите.
– Я, кажется, знаю, – проговорил Олег Игоревич. – У пиратов похожие законы. Стихийное самоуправление, сублимат демократии…
Хиппари, собравшиеся вокруг костра, были настолько возбуждены и взволнованы, что даже не заметили, как искомые беглецы влились в толпу. Благо, достаточно было набросить на голову капюшон или панаму, придать взгляду идиотическую рассеянность – и среди наркоманов можно было легко сойти за своего.
У костра бесновалась тощая, дочерна загорелая девица с выбеленными солнцем волосами.
– Братья! И сестры! – верещала она. – Надо найти их! Всех до единого! Они убили! Нашего брата! Они осквернили! Мыс Казантип! Они нарушили наши законы! Они съели юнгу Мишку! Они каннибалы! Они мутанты! Мы пойдем по следу! Мы будем гнать их, как диких зверей! До самой Керчи! До Симферополя! Мы догоним их! Они прокляты! Они бесы!
«Да она же сумасшедшая», – понял Контейнер. Глаза у псевдоатаманши Новиковой были огромные, а зрачки – крохотные. Еще и под кайфом. Да и никакая она была не девица, а баба лет за пятьдесят, все лицо в морщинах, шея дряблая, кожа висит, как у ящерицы. Просто мелкая очень, и голосок, как у девочки-подростка, вот издалека и кажется – молодая. Маленькая собачка – всегда щенок.
– Сколько ей лет? – уголком рта спросил Контейнер.
– Около тридцати, – тихонько ответила Олька.
– А чего ж она так плохо выглядит?
– Наркота. Сызмальства.
– Ясно…
Когда Новикова иссякла – даже ее истеричность имела пределы, толпа уже раскачивалась в экстатическом безумии. Весь праздник хиппарям испортила Пеева, выйдя к костру.
– А чего меня ловить? – спросила она густым басом. – Вот она я. Ни от кого не убегаю, ни от кого не прячусь.
– Убейте ее! – заверещала Новикова.
– Стоять! – гаркнула атаманша Пеева. – Коло!
Толпа, качнувшаяся было вперед, откатилась назад, точно морская волна.
– Коло! – повторила Пеева. – Помните, казантипцы?! Таков обычай! Если кто претендует на место атаманши с мыса Казантип, она должна вызвать действующую атаманшу на поединок! Что-то я не помню, Новикова, дрянь ты наркоманская, чтобы ты меня вызывала. Но ничего, я не гордая. Я сама вызываю тебя!
Новикова побледнела и сглотнула. До остатков ее наркоманских мозгов дошло, что Пеева настроена до крайности серьезно. И сейчас ее, вероятно, будут убивать..
Но отступать Новиковой было некуда. Традиции есть традиции, их надо чтить.
– Тогда я выбираю оружие! – взвизгнула она.
– Твое право, – кивнула атаманша Пеева.
– Мы будем драться на ножах! – завопила Новикова, выхватывая из-за пояса кривой нож-керамбит.
Толпа, предчувствуя кровопролитие, радостно загудела.
– Фу ты, ну ты, – вздохнула Пеева. – Я уж было испугалась, что ты предложишь дуэль на шприцах.
Новикова зашипела и кинулась в атаку. Пеева, все еще безоружная, – весь арсенал у них изъяли перед зинданом, очевидно, – спокойно отступила в сторону и подставила ногу. Новикова споткнулась и растянулась на песке, едва не угодив головой в костер.
– Нож мне дадут, или забрать у кого-нибудь? – спокойно поинтересовалась атаманша Пеева.
Кто-то из хиппарей швырнул нож. Тот воткнулся в песок, и Новикова, вскочив, тут же заняла позицию между Пеевой и оружием. Керамбит в руке наркоманки поблескивал, точно коготь хищной птицы.