* * *
– Наконец-то мне представилась возможность лично поздравить тебя с отличным завершением последней операции! – проговорил генерал Волков, едва капитан спецназа ВДВ Никонов вошел в кабинет, и протянул ему руку. – Как нога? – поинтересовался он.
– Зажила, товарищ генерал! Да и рана-то несерьезная была, – отмахнулся Роман.
– Ну, ты проходи, садись, разговор есть! – Генерал показал на одно из стоящих возле длинного стола кресел.
Капитан Никонов терялся в догадках: для чего его в первый день выписки из военного госпиталя вызвал к себе Волков? Поначалу он думал, что его снова хотят отправить на очередное задание, но, увидев, с каким настроением встретил его начальник, понял, что это не так.
– Ты садись, Роман, как говорится, в ногах правды нет, – чуть не силой усадил генерал своего подчиненного.
Устроившись в кресле напротив, он сложил руки на столе и внимательно посмотрел на капитана.
– Как тебе известно, последняя операция была засекречена, поэтому официально наградить тебя за ее блестящее выполнение мы не можем. Но те влиятельные люди, чьих детей ты спас, рискуя собственной жизнью, решили тебя отблагодарить.
Роман никак не ожидал такого продолжения.
– Скажу честно: мы сразу предупредили их, что офицеру российского спецподразделения не к лицу будет принимать всякие там чеки на энную сумму, хотя именно это они и хотели сделать.
«А вот это вы зря… Как раз деньги-то мне бы сейчас не помешали», – подумал Роман, а вслух сказал:
– Конечно, товарищ генерал! Не все в нашей жизни измеряется деньгами. Тем более что я всего-навсего исполнял свой военный долг.
– В общем, не буду тебе пересказывать весь наш разговор; скажу только, что мы с ними сошлись на том, чтобы они оплатили тебе поездку в Сочи на двоих. Сейчас там как раз бархатный сезон, так что у тебя еще будет возможность погреться на солнышке. Вот билеты, выезжаешь завтра. Парень ты у нас неженатый, но я думаю, что ты найдешь, с кем провести свой отдых… – Волков вопросительно посмотрел на Романа, как будто бы ждал ответа.
– Такой человек есть, товарищ генерал.
– Вот и отлично! Сейчас зайдешь в бухгалтерию, а как получишь отпускные – снова ко мне.
– Ну, тогда я пойду? – Роману не терпелось сообщить новость своей Марии.
Но в тот момент он даже и не догадывался, чем для него в конце концов обернется эта поездка…
Выйдя из здания штаба, он сразу же набрал телефон Марии, а когда она взяла трубку, радостно сообщил:
– Мне дали отпуск, и мы завтра уезжаем с тобой на целый месяц в Сочи!
К его удивлению, он не услышал радостных возгласов своей любимой женщины; наоборот, в трубке было настороженное молчание.
– В чем дело, любимая? Ты не рада?
– Я не смогу с тобой поехать, Роман, – грустным голосом ответила Мария, и ротный каким-то шестым чувством понял, что это ее окончательное решение, хотя еще и не знал причин, по которым его Маша отказывается провести вместе с ним целый месяц на побережье Черного моря.
– Ладно, давай тогда дома поговорим, – решил не торопиться Роман, а в спокойной домашней обстановке выяснить, почему она не хочет с ним ехать.
– Хорошо, давай, – грустным голосом согласилась Мария.
Перед тем как вернуться домой, ротный решил зайти в часть. Не успел он войти на КПП, как столкнулся с Федором.
– Ты куда это с ранья намылился? – полушутя спросил его Роман.
– Да в бухгалтерию надо забежать. Новую форму выписать бойцам, – на ходу стал объяснять взводный.
– Давай. А потом, как закончишь, – сразу ко мне. Я буду у себя в штаб-квартире, – приказал Роман и пошел дальше.
Прошло еще около двух часов, когда Никонов, закончив свои дела в части, поспешил домой. Ему очень не терпелось выяснить причину непонятного для него настроения своей невесты. Он думал, что она обрадуется его сообщению о предстоящем отпуске, и не где-нибудь, а на побережье Черного моря, куда в преддверии будущей Олимпиады было не так-то просто достать путевки.
Стоило ротному только войти, Мария вышла к нему навстречу из комнаты.
– Надеюсь, ты уже начала собирать вещи? – решил пошутить Роман.
– Проходи на кухню, я обед разогрела, – спокойно ответила Мария, не поддержав веселого настроения ротного.
Никонов взял невесту за плечи и, посмотрев ей в глаза, серьезно спросил:
– Объясни мне, наконец, что происходит и почему у тебя такое настроение?
Девушка опустила глаза и тихо сказала:
– Я не смогу поехать завтра с тобой. У нас на работе завал, и меня никто не отпустит.
Расстроенный Роман опустил руки, не зная, что ответить.
– Но ты, Ромочка, должен поехать, – настойчиво сказала Мария, беря Никонова за руку и увлекая на кухню, откуда доносился вкусный запах жареного мяса.
– Что мне там делать без тебя? Нет, один я не поеду.
– Не надо отказываться от поездки. – Мария подошла к плите. – Я поговорила со своим начальством, и мне пообещали, что через неделю мне смогут предоставить двухнедельный отпуск. В общем, поступим так: завтра я провожу тебя, а сама приеду через неделю.
– А что я там буду делать все это время?
Роман не знал, как быть в данной ситуации. С одной стороны, ему хотелось провести со своей любимой женщиной свой долгожданный отпуск, но, с другой, находиться там в течение целой недели в одиночестве ему очень не хотелось.
– Неделя пролетит очень быстро. Ты даже и не заметишь. А потом уже вместе будем нежиться на солнышке и купаться в море. – Мария подошла сзади и обняла его за шею.
Глубоко вздохнув, капитан согласился:
– Ну, хорошо.
Остаток дня они провели в сборах. Мария, как хорошая хозяйка, несколько раз пересмотрела сумки с вещами, проверяя, все ли положила в дорогу. В конце концов, когда все приготовления были закончены, они поужинали и легли пораньше, так как на следующий день поезд отправлялся рано утром.
* * *
Несмотря на раннее утро, вокзал уже жил своей суетной жизнью. На перроне толпились пассажиры, ожидая каждый своего поезда. Женщины с большими клетчатыми сумками ходили взад-вперед, предлагая приобрести у них в дорогу домашнюю снедь. Два патрульных милиционера не спеша прогуливались вдоль перрона, иногда подходили к кому-нибудь из представителей ближнего зарубежья для проверки документов. Роман и Мария стояли друг напротив друга, держась за руки. Их будущее расставание не было долгим, и поэтому они молча стояли, смотря друг на друга, не обращая внимания на остальных пассажиров, как будто бы находились одни, не только на этом перроне, но и на всем белом свете.