– Нет, – заверил Реверс. – Я бы тебя запомнил, особенно твой неистребимый акцент.
– Шо, нэ зовсим позбавився я вплыву мовы? – утрированно изменяя произношение, спросил Круглый.
– Авжэж, – ответил Реверс, употребляя одно из украинских слов, которые запомнил; он старался изучать языки других стран, общаясь с людьми в прошлых периодах своей беспокойной жизни, куда только не заносившей сталкера бывшего… и будущего, как выяснилось.
– Надо расположиться на ночлег, – напомнил Лапша.
– Да-да, утром выступаем! – на чистом русском, совсем без акцента и привнесенных слов, произнес Круглый; тему языкознания он явно предпочел не развивать. – В этом подвале найдется сухой уголок?
– Есть, я уже нашел, – отчитался шустрый не по габаритам здоровяк.
– Скажите, коллеги, – обратился вдруг к троим бродягам Реверс, – ко мне за спину кто-то из вас телепортанулся? Первый раз со мной такое, не засек я, что подкрались со спины…
– Это он так деликатно выясняет, не чмошники ли мы, – иронично пояснил старший своим напарникам и спросил Реверса: – Братец, не допускаешь, что можно поддаться глубинному влиянию Зоны, но при этом все-таки оставаться человеком?
– Я-то все допускаю, здесь же Зона. Но есть ли такие? Вроде не было, даже названия нет для таких. Человек платит за тесную близость с чуждой ареальностью отказом от прошлой сущнос…
– Отчего же не было. Мы есть.
Это сообщил самый немногословный, Лапша, и почему-то ему поверилось сильнее всего.
Реверс подумал в эту минуту, что пресловутым киношникам все же не стоит даже стараться отображать реальность во всех красках и штрихах. Все равно, как бы ни тужились, всего жизненного дерьма не обрисовать. Пока каждый зритель не испытает на своей шкуре, что оно такое и как стынет в груди и животе ледяная глыба страха, ни один гениальный сценарист или режиссер не убедит его, что нормальным людям не хрен жаждать бурных приключений на свои задницы.
Вот и правильно, что на Большой земле исчезли книжки и фильмы «про Зоны».
Правды в них нет, сплошной приукрашенный вымысел. А мозги жаждущим зонной романтики далекой от реальности мутью забивали.
* * *
Солнечный свет бил в глаза. Пот щекотал спину. Погода славная выдалась. Если не замечать признаков, характерных для ненормального пространства, ни дать ни взять жаркий летний денек. Но попробуй не заметь. Далеко не уйдешь, до ближайшего ИФП разве…
Лапша двигался спереди. Он оказался длинноволосым брюнетом с выразительными голубыми глазами. Мощное тело плавно скользило по тропе. Парень угодил в Зону совсем юным, ему и сейчас было не больше двадцати пяти. Реверс следовал за ним. Круглый шел третьим, Бобер замыкал. Средний по возрасту оказался и средним по фактуре. Он был выше коренастого широкого лидера и ниже большого широкого Лапши, достаточно мускулистым, но на верзилу не тянул. При этом совершенно лысый, хотя для бродяги Трота, большую часть времени живущего в защитном шлеме, это было скорей преимуществом. К Реверсу он больше не приставал, ответить за убиенного кореша не требовал. Поостыл к утру, особая чуйка заработала, видать.
Ночной привал был устроен в каком-то обширном подвальном комплексе. Само здание давно стерлось с лика Зоны, и оставалось лишь гадать, что там некогда стояло, какое из колхозных подразделений, призванных обеспечить бесперебойное движение по «красному пути».
Куда теперь направлялись, Реверса не просветили, а он сам эти фрагменты знал не особенно хорошо. Восточнее «Красного пути» излазил все закоулки, а в этом направлении почти не заходил. И все же примерно представлял, какие впереди локации. Справа по ходу движения поля, поля, перемежаемые редкими перелесками и руслами высохших ручьев и каналов, разрезанные почти исчезнувшими дорогами, а слева начинались бывшие пригородные территории Межреченска. Они тянулись до самого города, западный район которого угодил в пятый круг, а большая часть осталась выше, в четвертом. Примерно четырнадцать километров отсюда до эпицентра Трота. Полтора из них приходились на пятый, около восьми на ширину кольца четвертого и четыре с небольшим – оставшаяся отсюда до границы часть ширины третьего, в общем составляющая десяток с лишком километров. Концентрические круги сужались по мере приближения к оси Зоны.
Но квад двигался не туда, не в южном направлении, к городским развалинам, а параллельно им, на закат. Шли добрую половину дня. Мутантов встретилось немного, справились без проблем. Разве что небольшой табун кентавров заставил потрудиться, но вчетвером одолели без потерь. У Реверса отобрали терминал Горыныча, зато вернули его оружие и снаряжение. Даже бонусом патронов для «Ястреба» подкинули безвозмездно. Поневоле мелькнуло сожаление, что расстался со снайперкой. Но кто бы знал…
Измененки трое спутников распознавали враз и без проблем лавировали, обходили опасные для человека участки пространства, словно Зона подсказывала им четко и ясно, где, что и как расположено. «Чистильщики» видели окружающую среду такой, какая она есть, напрямую, разборчиво, а не отрывочно и приглушенно, как приходилось бредунам, обладающим «обычной зонной чуйкой», даже очень сильной по сравнению с теми, кто едва мог почуять простейшую «скороварку» или «хлыст».
Неудивительно, что продвигались очень быстро по сравнению со средней скоростью прокрадывающегося сталкера. Для третьего круга – фантастически быстро.
Во второй половине дня начали забирать южнее. Кажется, обходили основную застройку бывшего Межреченска по дуге, углубляясь в один из пригородных районов. Все чаще попадались дачные поселки и всяческие производственные мощности, разного рода комплексы строений, в плачевном состоянии, конечно. Хотя некоторые еще сохраняли относительно приличный вид. В Зоне никогда не угадаешь, какой дом выстоит и даже краска не облупится, а от какого один фундамент остался давно.
На околице очередного по счету бывшего садоводческого товарищества, на краю дачных участков, заросших гигантскими лопухами и бурьяном выше человеческого роста, удушившими всю прочую растительность, даже деревья, встретили бредуна. Точнее, могли бы встретиться с ним, но одинокий ходок не настроен был к общению и удрал в заросли, стоило ему увидеть четверых ходоков, внезапно вынырнувших из-за обомшелого холмика, в который превратилась трансформаторная подстанция. С этой точки до перепада между третьим и четвертым оставалось не больше двух километров, и на такой глубине несколько странным выглядело нежелание хотя бы попытаться что-то обменять у прохожей группы. С другой стороны, человек человеку не друг, не товарищ и не брат, когда речь заходит о конкуренции за выживание. А вдруг эти четверо, наоборот, обрадуются возможности раздеть, обобрать, ограбить одиночку…
Встреться с ним Реверс без спутников, реакция могла быть совсем иной.
А может, мужик удрал именно потому, что с лету понял, с кем именно ему довелось столкнуться чуть ли не нос к носу?..
Здесь, в глубине, не так много людей теперь бродит, чтобы позволить себе роскошь совсем не знать, кто и по каким таким делам лазает неподалеку от окраины бывшего города, направляясь в сторону промышленных зон и технопарков.