Тогда дед сажал котят в старый кожаный портфель – так, что оттуда высовывались только ушастые мяукающие головы, – и уносил их по улице в бригаду, определяя кого в конюшню, кого на элеватор, а кого и на склад.
Но самыми интересными для Вельки зверями были нутрии.
Они жили в специальном отдельном сарае с бетонным полом (чтобы не прокопали ход для побега) и в кирпичных клетях (чтобы не прогрызли стен). Когда Велька в первый раз увидел их, то даже слегка испугался. В полутьме, на дне чёрных квадратов, возились какие-то покатые обтекаемые тени, и лишь изредка мелькал отблеск тусклой лампочки на густой плотной шерсти. Поднеся лампочку на длинном проводе поближе и наклонясь, Велька увидел, как на него из темноты, вознеся острую мордочку кверху и поднявшись на задних лапах, смотрит огромная крыса, размером с трёх Глашек сразу. Понюхав воздух и убедившись, что Велька не морковка, не свёкла и даже не лебеда, зверёк опустился на четыре лапы и продолжил грызть какую-то разлохмаченную палку.
С крысой, как потом понял Велька, нутрий роднил только длинный голый хвост. В остальном же они были чудесными добродушными зверями, не лишёнными обаяния. Во-первых, у них был очень красивый мех – плотный и густой, который, казалось, так и ждал, чтобы на него упал свет, чтобы заиграть серебряными переливами. Неважно, какого цвета была нутрия, – чёрная или серебристая, – она всегда будто посверкивала на солнце. Сами грызуны понимали свою красоту и старались поддерживать себя в самом выгодном виде, обычно по полдня вычёсываясь и умываясь. Вторым замечательным качеством нутрий была их удивительная способность за считаные минуты обглодать любую ветку. Велька бросал в клети срезанные ветви яблони или акации, и в темноте тут же начинались возня и деловитый хруст, а потом Велька доставал белые, почти отполированные зубами древесные скелетики. Зубы, кстати, у нутрий были тоже замечательные – два огромных оранжевых резца, которые они щерили по всякому поводу.
В общем, с какого боку ни посмотри, нутрии были зверями обстоятельными и куда более внушительными, чем какой-то пищащий жёлтый пух на ножках.
Окончательно грызуны покорили Вельку, когда у них родились детёныши. К его удивлению, они с первого часа были уже глазастые и очень самостоятельные. Посадив на ладонь миниатюрную копию нутрии, Велька обнаружил у неё все те же повадки, что и у взрослой. Малыш так же умывался, вычёсывался, поводил мордочкой и грыз веточки, придерживая их передними лапками.
А когда Велька углядел у детёнышей перепонки на лапах, счастью его не было предела. Нутринёнок был тут же погружён в большую бочку с водой, где мгновенно пронырнул от края до края, а затем торпедой заносился по всей бочке с такой скоростью, что Велька с трудом его поймал. Понятное дело, что купания чёрных нутринят тут же стали для Вельки излюбленной забавой. Однако день за днём детёныши росли всё больше, вскоре уже не помещаясь на ладони, и на Велькину бесцеремонность начинали огрызаться. Учитывая, какие у них были зубы, водные процедуры пришлось прекратить.
Но сердце Вельки уже зажглось. К тому же его мучила несправедливость – ведь детёныши хоть в детстве поплавали, а взрослые? Велька ходил вокруг сарая и маялся, представляя, каково им там, в этих каменных мешках, круглый год без солнца и воды, только с лампочкой, – и его переполняла жалость к бедным зверям. Наконец он решился просить деда о смягчении режима для нутрий.
– Деда, – подкрался он как-то к нему после обеда.
– Что такое? – завозился на диване задремавший было дед. – Чего, Веля?
– Дед, – Велька присел на диван и сразу приступил к делу. – А давай нутриям бассейн сделаем?
– Да ты что? – Дед аж приподнялся от такого предложения. – На кой он им?
– Ну так, – замялся Велька. – Они же водные звери – плавать должны.
– Вот ещё чего придумал! – Дед завозился, укладываясь поудобнее. – И так им хорошо.
– Где же хорошо? – возразил Велька. – На улицу не выходят, сидят там, как в тюрьме. Их бы, конечно, ещё и повыгуливать, – мечтательно прибавил он.
– От делать больше нечего – бассейн им делать и выгуливать, – проворчал дед. – И не думай даже.
И он решительно надвинул картуз на лицо.
Велька поглядел на непонятливого деда с великим сожалением и, вздохнув, отправился во двор. Тихий послеобеденный час опустился на село, и все разбрелись по своим делам. Дед дремал в доме, бабушка мыла посуду, Витька возился с солдатиками в комнате. И только Вельке не было занятия. Какая-то мысль бродила в нём, неопределённая и оттого тревожащая, и не давала ему покоя. Он бесцельно прошёлся по двору, потом зашёл в сарай к нутриям.
В прохладной глубине клетей они тоже мирно дремали и зашевелились, лишь когда расслышали Велькины шаги: подумали, что человек принёс что-нибудь вкусное. Но Вельке показалось, что звери в пустой надежде мечутся по клеткам, пытаясь выбраться. Он вздохнул и в тоске оглядел сарай. Клети там занимали только половину пространства, а на другой половине на голом бетонном полу стояли всякие ящики, банки и прочее барахло.
Велька прошёлся, измеряя пол шагами, и будто лампочка вспыхнула у него в голове. План действий сложился молниеносно, и оставалось только следовать ему. Велькины движения приобрели быстроту и точность. Он стремительно, но не привлекая лишнего внимания прошёл в гараж и целенаправленно загремел дедовскими инструментами. Затем, найдя что искал, быстро вернулся обратно. Плотно прикрыл дверь и, выдохнув, выложил перед собой молоток и зубило.
Революционный дух перемен овладел им. «Раз дед не хочет, я сам сделаю бассейн!» – решился Велька.
Он оглядел поле предстоящей деятельности, мысленно очертил контуры будущего бассейна и решительно ударил молотком по зубилу.
Часа два он выдалбливал очертания будущего бассейна. Бетон оказался очень прочным, и с Вельки семь потов сошло. Продолбив до половины, он хотел было бросить, но упрямство пересилило. К тому же сарай уже выглядел так, как будто там массово расстреливали тараканов из пулемёта, и отступать было поздно.
Однако когда Велька принялся за основную работу – выдалбливать в бетоне чашу бассейна, – силы его иссякли. Он сколол несколько бетонных пластов и отложил зазубренное зубило. В ушах звенели удары молотка, а на зубах скрипела бетонная пыль. Велька вздохнул, поднялся и отряхнул коленки. Сквозь запылённое окошко на развороченный пол падал косой луч света, в котором медленно плыла бетонная пыль. Велька понял, что к строительным работам пора было привлекать тяжёлую технику – деда.
С чувством исполненного долга, усталый, но довольный, Велька пришёл на кухню. На диванчике проснувшийся дед крупными глотками пил кислое молоко из большой белой эмалированной кружки.
– Деда, – вкрадчиво начал запылённый Велька, благоразумно стоя на пороге кухни. – Я тут подумал – надо всё-таки нутриям бассейн делать.
– От упрямый! – крякнул дед, утираясь. – На кой он им сдался, той бассейн?
– Купаться будут, чистые будут, – аргументировал Велька.