Но в последний момент все же передумал и отпустил диверсантов.
Ибо уничтожить их – означало стать таким же бессловесным рабом, исполнителем чьей-то высочайшей воли, братоубийцей.
А быть таковым Клименко не собирался.
45
Уже на следующий день «Митя» сам вышел на связь и передал координаты встречи, которые принял сержант Перов, быстро освоивший незнакомую технику. Клименко взял с собой верного Семенова и в условленное время выдвинулся в заранее оговоренный квадрат, который он обозначил на своей карте красным карандашом. Там его уже ждал крупный мужчина в белоснежном тулупе.
Подойдя ближе, Алексей узнал в нем… своего крестного!
– Василий Сафронович, родной!
– Помнится, раньше ты звал меня иначе.
– Батьку!
– Ну, здравствуй, сынок… Опаздываешь!
– На одну минуту!
– Ладно, не серчай… Рассказывай, как ты?
– Нормально.
– Молодец. Сберег форму, знаки отличия, оружие но, главное, – личный состав.
– Спасибо, товарищ майор!
– Старший… Старший майор госбезопасности! – Несмотря на сильный мороз Никитин снял тулуп и перекинул через руку, демонстрируя новенькие васильковые погоны, украсившие его мундир после недавнего Указа Верховного Совета СССР.
– Ух, ты! Генерал! – еле выдавил Клименко. – А погоны когда ввели?
– Шестого января.
– Ясно…
– Не волнуйся, Леха, скоро ты получишь точно такие же!
– Ой, сомневаюсь.
– Это почему же?
– Наслышан, как в нашей стране поступают с теми, кто попал в плен или оказался на оккупированной территории.
– И что конкретно ты слышал?
– Давайте сменим тему, батьку… Надолго вы к нам?
– Этого никто не знает, сынок… Направлен координировать действия партизан, таких как ты и Митя. Пошли, познакомлю тебя с ним! Вы, товарищ старшина, останьтесь на месте!
– Есть! – преданно оскалился Семенов.
Они углубились в лес и неспешно направились к видневшейся неподалеку резной деревянной беседке, сооруженной на берегу покрытого льдом тихого озера. Там в сопровождении четырех автоматчиков уже ждал высокий седовласый человек, с виду – ровесник Никитина.
– Лейтенант Клименко, – Алексей приложил руку к шапке-ушанке.
– Митя.
– Как-то неудобно… Вы мне в отцы годитесь.
– Остального тебе знать не полагается.
– Понял…
– А теперь перейдем к делу. Наше руководство, – он кивнул на Василия Сафроновича, тот, соглашаясь, опустил тяжелый подбородок, – крайне обеспокоено деятельностью националистических банд. Ты, конечно же, сталкивался с ними в лесу?
– Так точно.
– Говорят, где-то рядом с вами действует отряд под командованием некоего Ленина, это правда?
– Да.
– И как вы уживаетесь на одной территории?
– Нормально. Один раз они даже мешок сахара нам приперли. Хотите, расскажу, очень занимательная история?
– Валяй!
– Ленинцы…
– Прошу, не называй их так!
– Договорились… Они контролировали мост через Стоход [92] и никого через него не пропускали. А фрицы куда-то торопились и не хотели направляться в объезд. Пришлось слать парламентеров к повстанцам. Ленин спросил: «Что везете?» Те ответили: «Сахар». «Давайте половину машины – пропустим!»
– Ну и…?
– Немцы, конечно же, согласились! Чтобы избежать жертв и время сберечь.
– Неужели разрозненные силы этих бандитов могут оказать серьезное сопротивление профессиональной армии?
– Могут. Повстанцы хорошо вооружены, очень дружны – почти все если не родственники, то кумовья, и верят в правоту своего дела, что немаловажно.
– Охарактеризуй их войско. С точки зрения кадрового военного.
– Партизаны как партизаны. Охраняют села, не дают угонять людей, скот в Германию. Соблюдают дисциплину, сохраняют конспирацию. Если отбирают что – пишут расписки: мол, вернем, когда придет наша власть…
– Вот! Вот этого допустить нельзя, ясно?
– Так точно!
– Кстати, вы лично не знакомы с кем-нибудь из них?
– Нет. Так, встречался пару раз с рядовыми воинами, но ни кличек, ни фамилий не запомнил. Точнее, они не представлялись.
– Это понятно!
– Но у меня есть надежный человек – капитан Березин. В сорок первом он попал в плен, прикинулся местным и был отпущен. Сейчас трудится кузнецом, бульбаши к нему часто обращаются.
– Зачем?
– В основном с просьбой подковать лошадь…
– Ах, да… Поручи ему прозондировать настроения повстанцев. Как они будут себя вести, когда мы начнет гнать фашистов на запад?
– Слушаюсь!
– И еще… Как местное население относится к ле… тьфу ты, к бандитам?
– Всячески поддерживает. Помогает, чем может.
– А вы?
– Что я?
– В каких отношениях?
– В нормальных. По крайней мере, никаких конфликтов с ними у нас не возникало.
– Это пока, Леша. Пока. У меня есть конфиденциальная информация, что лидеры националистических организаций Галиции хотят устранить Бульбу и подмять под себя его детище – УПА. Украинскую народную революционную армию, как они ее называют с недавних пор.
– Посмотрим. Время покажет.
– Успеха тебе, парень!
Клименко понял, что свободен, и лихо козырнул. Сначала самому старшему по званию Никитину, затем – Мите. После чего развернулся на 180 градусов, собираясь уходить к заскучавшему Семенову. Но вдруг вспомнил, что забыл поинтересоваться судьбами Васильева и Шальнова, и снова повернулся лицом к начальству.
– Да, кстати, как те парни, что побывали у меня в гостях?
– Не твое дело! – резко ответил Митя.
Правду открыл в конце войны Василий Никитин.
Оказалось, те двое явились в лагерь на несколько суток позже предписанного срока и были расстреляны своими с формулировкой «за утрату оружия и радиостанции», а также за то, что «в нарушение присяги раскрыли свои звания и суть выполняемого задания неустановленным лицам, таким образом, подставив под удар весь отряд».
46
Как стало известно Клименко, Митя не всегда считал воинов УПА бандитами и еще совсем недавно проводил с украинскими партизанами совместные рейды.