А еще… Какое же это интересное чтение. Не оторваться!
Удивительно, казалось бы, цифры — простая условность. Время — понятие относительное… А все же… Почему-то существуют четкие отличия именно по десятилетиям: и в интересах, и в общественном настрое, и в культурных поисках, и в научных открытиях, и в политических решениях, и в области поведения, вкусов, моды…
Пятидесятые четко отделяются сознанием от шестидесятых. И это не мое субъективное восприятие, хотя играет роль и оно.
Пятидесятые — драматические годы. Сколько изменений произошло, как динамично все менялось.
Страна восстанавливает разрушенное войной.
Всплеск рождаемости — так называемый бэби-бум происходил повсеместно, не только в США.
И вместе с тем:
Репрессии начала 50-х.
Дело врачей…
Страх и безнадежность.
Смерть Сталина в марте 1953-го.
В том же году — расстрел Берии.
Осенью 1953-го — к власти приходит Н. С. Хрущев.
В феврале 1956-го, на ХХ съезде КПСС Хрущев выступает с разоблачением культа личности Сталина.
Сколько надежд породило это выступление!
События в Польше.
Венгерская смута в октябре — ноябре 1956-го.
В 1957-м — СССР запускает первый искусственный спутник Земли. Его позывные становятся позывными Всесоюзного радио.
Фестиваль молодежи и студентов — целая веха для нового поколения советских людей.
В 1959-м году — перепись населения, в которой, впервые в СССР, был поставлен вопрос о национальной принадлежности.
В 1959-м на Кубе к власти приходит Фидель Кастро.
В 1959-м происходит отвратительная и подлая травля поэта Б. Пастернака.
В 1960-м — не вынесший травли Пастернак скончался.
В 1960-м году Китай обвиняет некоторые страны в оппортунизме (имеется в виду Советский Союз), а Хрущев, в свою очередь, осуждает китайскую политику. Великой дружбе подходит конец.
И все-таки… Пятидесятые — время надежд. Время освобождения узников. Раны войны затягиваются. Возникает вера, что все пойдет по-новому.
Пятидесятые — время прекрасных песен.
Уходят из моды широкие плечи на женских пальто и платьях — как символ военной эры.
Женщины выглядят все женственнее и очаровательнее — блузочки с рукавами-фонариками, пышные юбки, узкие талии, широкие пояса, легкие походки…
И подрастаем мы — первое поколение Советского Союза, не знающее войн. И страха — почти — тоже.
Мы — дети победителей! Мы верим, что живем в лучшей стране на планете. И мы знаем, что дальше будет только лучше, солнечней, справедливей!
«Эх, хорошо в стране Советской жить!»
Только маленькая ремарка. Купила пару лет назад в Германии книгу под названием «Последний свидетель». Там старик, бывший когда-то связистом в бункере Гитлера, пишет о событиях конца войны, о гибели фюрера, о своей судьбе. Он отбыл свой срок в нашем плену. Вернулся на родину. И дальше написал как о чем-то само собой разумеющемся, но меня поразившем до глубины души. Солдатам гитлеровской Германии, побывавшим в плену, государство выплачивало большие деньги. На эти деньги автор книги смог приобрести небольшой магазин в Западном Берлине. То есть — немыслимое для нас дело — государство считало себя в долгу перед теми своими гражданами, которые пострадали в результате его действий.
Сколько наших граждан, пострадавших от всевозможных действий государства, мечтали и мечтают лишь об одном: «Не до жиру, быть бы живу». Я даже не говорю о тех, кто оказался в немецком плену, выжил в нечеловеческих условиях, вернулся и был отправлен в лагеря своей родной страны. А нечего, мол, было выживать!
За что таким страданиям подвергали людей? Неужели даже право на жизнь человека определяется не природой, не высшими силами, а государством?
Нам с раннего детства внушали, что у нас есть перед государством великий долг.
И вот я, прожив жизнь, удивляюсь, прочитав немецкую книгу: оказывается, бывает так, что государство признает себя должным. Невероятно!
Дружба народов
Шестидесятые — удивительное время. Все меняется, все бурлит… Дух перемен веет над планетой.
Я слежу за изменениями мира с жадным интересом. Я не успеваю вносить исправления в мою видавшую виды политическую карту мира. В Африке столько новых государств образовывается: одно за одним. Территории, бывшие веками колониями европейских стран, провозглашают собственную независимость.
1960-й год объявили Годом Африки — именно тогда образовалось на далеком континенте целых 17 новых государств!
Я мечтаю об Африке. Мечтаю посмотреть мир. Я пока не знаю о том, насколько ограничены мои возможности в этом отношении. Не только мои, разумеется. Возможности всего народа, которого называют советским.
Пока я мечтаю. Нам постоянно твердят, что в нашей свободной и счастливой стране перед нами открыты все пути. И почему бы мне в это не верить?
Почему-то больше всего меня манит пустыня. Странно, необъяснимо. Мне хочется медленно-медленно двигаться по пескам, сидя между горбами огромного верблюда. Мы с ним — часть огромного каравана. Верблюды знают дорогу к оазису в пустыне. Они уверенно идут туда. Я смотрю на пески, и конца им нет…
Эта картинка завораживала…
И еще я мечтала — о совсем другом континенте, о маленьком острове, который гордо называли Островом Свободы.
«Большая зеленая ящерица с глазами из влажного камня», — так сказал о своей родине кубинский поэт Николас Гильен.
Слова эти сводили меня с ума своей красотой. Я одержимо мечтала о Кубе, на которой свершилась революция.
Вот они — прекрасные молодые «барбудос» — бородачи. Фидель Кастро поклялся не сбривать бороду, пока не победит революция окончательно и бесповоротно. И все его соратники — тоже пообещали. Как же я мечтала оказаться там, среди них! Как я надеялась, что революция продлится еще несколько лет, пока я чуть не подрасту.
А пока… Что я могла сделать?
Я приняла решение учить испанский язык. Иностранные языки в обычной школе начинали тогда учить в пятом классе. Да и не преподавали в нашей школе испанский. И вот в третьем классе в руках моих оказался учебник испанского языка для спецшкол. Первый год обучения. Энтузиазм мой был так велик, что я самостоятельно проштудировала весь этот учебник (начиная от латинского алфавита, заканчивая текстами о Ленине и Советском Союзе) примерно за первое учебное полугодие.
Видя мое рвение, Танюся купила мне две бесценные книги. Первая: самоучитель испанского языка, который назывался «Давайте говорить по-испански» и разговорник русско-испанский и испанско-русский. Дело пошло быстрей и продуктивней! В самоучителе очень понятно все объяснялось. Настолько понятно, что радость охватывала: