– Ну что вы там застряли, скорее! – и исчезла в здании аэропорта.
– Не хочу проблем, – Кисонька угрюмо покатила чемодан мимо рыдающих теток. – Ничьих…
– А придется, – пересекая порог, мрачно заверила ее Мурка. В аэропорту было жарко. В первый момент казалось, что сломался кондиционер, таким тяжелым и горячим был воздух. А еще в аэропорту стоял ор!
– Не имеете права! В суд на вас! Немедленно верните!
Народ клубился по залу, собирался парами и группками, размахивая руками и яростно что-то доказывая друг другу, сидел на ступеньках лестниц, курил, не обращая внимания на таблички «Курение запрещено», а обычно лютые уборщицы жались по углам и только настороженно поблескивали глазами из-за швабр. Самая большая толпа и самые злобные, полные ненависти крики неслись со стороны офисов авиакомпаний, хотя какое окошко осаждают, не было видно за плотно сомкнувшимися спинами. Мама бочком-бочком двинулась мимо толпы к терминалу:
– Что это тут творится… Непонятно… Улетим и даже не узнаем…
Близняшки мрачно НЕ переглянулись. В них росла уверенность, что узнают, причем прямо сейчас. Мама подрулила сумку ко входу в терминал… На терминале их рейс не «висел». Мама оглянулась на царящее над аэропортом табло – там рейса тоже не было. На табло вообще было подозрительно мало рейсов.
– Простите, у нас сейчас рейс… Должен быть… – она повернулась к караулящей терминал женщине.
Женщина поглядела на маму со строгой печалью и философски вздохнула:
– Он решил остаться должником. Боюсь, вам туда! – она указала в самую глубину толпы.
Мама с ужасом поглядела на столпотворение:
– Я не хочу туда! Я хочу сюда! – и сделала шаг к терминалу, за которым виднелась лента транспортера и будочка таможни.
Женщина с сумрачно-героическим лицом шагнула навстречу, перекрывая маме дорогу.
– Я тоже, безусловно, хочу, чтоб вы прошли именно сюда, – проникновенно сказала она. – Хотя бы потому, что тогда вы не возьмете свою сумку и не дадите мне ею по голове.
– Почему я должна давать вам сумкой по голове? – Взгляд у мамы расфокусировался, кажется, ей стало откровенно нехорошо.
– Потому что урны охрана только что убрала, – с той же строгой печалью сказала женщина.
Мурка и Кисонька оглядели вмятину в пластиковой перегородке терминала, которая вполне могла получиться, если влепешить в нее пластиковую же урну. В прическе женщины тоже обнаружился характерный беспорядок – вряд ли окурок и кусок банановой кожуры присутствовали там изначально, в качестве trash design.
– Но вам все равно придется пройти туда! – женщина с решимостью мученицы скрестила руки на груди.
– Скажите хоть, что происходит! – взмолилась мама.
В лице женщины что-то на мгновение дрогнуло, она даже открыла рот… покосилась на здоровенные чемоданы рядом с сестрами… и как лошадь затрясла головой:
– Туда-туда, с меня урны хватит…
Мама сделала шаг, второй и оказалась в тылу толпы – там человеческая масса была более разреженней, чем в эпицентре, люди не орали, а только коротко вскрикивали и подпрыгивали, надеясь разглядеть, что творится впереди.
– Простите… – хватая за рукав то одного, то другого, лепетала мама. – Кто-нибудь может мне объяснить…
Но люди все вскрикивали и подпрыгивали, не обращая внимания на теребящую их маму. Лицо мамы вдруг стало твердым и ожесточенным… она сунула два пальца в рот и свистнула так пронзительно, что задребезжали стекла, а охранники принялись судорожно хвататься за рации. На зал ожидания пала тишина – и все лица, как подсолнухи к солнцу, начали обращаться к маме.
– Что здесь происходит?
– О, новенькая! Шустрая, – наконец сказал сивоусый мужик, похожий на оживший шкаф. – Люди, а пропустите-ка шуструю новенькую, так сказать, к источнику информации!
На лицах окружающих появилось странное выражение, напоминающее грустное злорадство, и толпа начала распадаться на две части, пропуская маму к окошку в прозрачной стене. Нервно оглядываясь, точно боясь, что эти странные люди на нее кинутся, мама пошла к окошку – Мурка и Кисонька потащились за ней.
– Если что – первую волну атаки и вправду можно сбивать чемоданами, – уголком рта процедила Мурка.
Почему в кассах и справочных окошки расположены так, что увидеть прячущегося за ними человека можно только с извилистым прогибом спины?
– Простите, но я должна лететь на Шри-Ланку, а женщина на терминале сказала обратиться к вам…
Девушка в форме нажала кнопку, и механически-скрипучий голос селектора выдал:
– Рейс отменен, компания «АвиаМир» приносит извинения за неудобства.
Толпа разразилась злорадным уханьем.
– А когда следующий?
– Все рейсы отменены… в связи с банкротством компании, еще раз приносим извинения.
Мама морщилась, стараясь расслышать ответ сквозь бушующий вокруг издевательский хохот. Постояла, осмысливая информацию – лицо у нее стало… перевернутым, то есть вроде бы лоб и подбородок не менялись местами, но впечатление было именно такое. Но она все еще не сдавалась:
– Тогда посадите нас…
– …на рейс любой другой авиакомпании! – вдруг вразнобой проскандировали в толпе и снова злобно захохотали.
– В связи с банкротством компания лишена возможности осуществить replacement, извините. – Девушка приносила извинения так часто, что ей бы их отпечатать и раздавать как рекламные буклеты.
– Тогда… – набрала полную грудь воздуха мама.
– …верните нам деньги! – уже слаженно и четко проскандировала толпа.
Девушка за окошком съежилась, точно боялась, что будут бить, но мужественно прижала кнопку селектора:
– Мы внесем вас в очередь наших кредиторов. Ход продвижения вашего дела…
– …смотрите на нашем сайте! – толпа окончательно скричалась и теперь выдавала фразы единым голосом.
– Если его не отключат – модератору тоже платить надо, а все бабки уже в Швейцарии, у хозяина вашего! – раздался одинокий выкрик.
– …Спасибо, что воспользовались услугами нашей авиакомпании! – пискнула в селектор девушка.
Мама выпрямилась и оглядела толпящихся вокруг людей:
– Ну и что я теперь должна делать – раз уж вы тут до такой степени все знаете?
Сивоусый мужик с интересом поглядел на нее:
– Тут имеется разнообразие в подходах: кто ревет, кто в драку лезет, кто ругается.
– Драться и ругаться я, безусловно, не буду, – сдержанно сказала мама, подумала… – А впрочем, извините, буду! Немедленно верните деньги! – и она врезала кулачком по плексигласовой стене. – Я на вас в суд подам!
Видимо, мамин вопль стал для несчастной девушки последней каплей. Слезы брызнули у нее из глаз как у клоуна в цирке – с разлетом, забрызгивая прозрачную стенку – она навалилась на кнопку всем телом и завопила в ответ: