Джейми откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Он больше не слушал. Поток воспоминаний проносился у него в голове. Шийну он впервые увидел в долине на земле Фергюсонов. У Найела волосы точь-в-точь как у нее, а у отца такие же глаза. Расспросы Найела о том, что Джейми стал бы делать с девушкой в заводи, его негодование по поводу ответа. Обвинения Шийны в адрес Маккиннионов, ее страх и недоверие, отчаянное желание убежать отсюда, И наконец, отсутствие Эрминии Макьюен в Абердине. Он заключил бы пари на собственную жизнь, что там есть Эрминия Фергюсон!

Джейми покачал головой. Столько совпадений! И как ему раньше в голову не пришло. Может, просто не хотел замечать очевидное, не хотел, чтобы Шийна оказалась из клана Фергюсонов. Теперь-то ему ясно, что это вообще не имеет значения. Его чувства по отношению к ней, его желания останутся неизменными.

— Ты меня слышал, Джейми?

— Что? — опомнился он.

— Я говорил, что старик Дугалд, вероятно, отдаст тебе ее, если ты посватаешься.

— Он уже отказался выдать ее за меня, — заметил Джейми со все еще отсутствующим видом.

— А ты разве спрашивал?

— Условием моего освобождения из подземелья была женитьба на одной из его дочерей, — объяснил Джейми. — Но Шийну он мне не предлагал.

Аласдер криво усмехнулся:

— Остальные не идут ни в какое сравнение с ней.

— Так я и думал.

— Ну, в конце концов, все решила бы сама Шийна. Я все время удивлялся, чего ради она помогла тебе.

Джейми на секунду задумался. Нет, он не собирается выдавать Найела сейчас.

— Помогла, потому что боялась. Она считала, что отец собирается выдать за меня именно ее.

— Но ты-то знал, что это не так.

— Да. Мне хотелось любым способом выбраться оттуда, и я ни о чем не жалею. Лучше прибегнуть к маленькой лжи, чем получить бедняжку в жены против ее желания. Ты же знаешь мой нрав, Аласдер.

— Может, и так, Джейми, но в конечном итоге в проигрыше оказалась Шийна. Ее подвергли изгнанию за помощь врагу.

Джейми выпрямился.

— Изгнанию?

— Я и сам был поражен, но старик очень уж болезненно воспринял предательство своей любимицы.

«Так вот почему она оказалась в Абердине!» — подумал Джейми.

— Насколько мне известно, она все еще в Абердине, — сказал Аласдер.

Джейми почувствовал облегчение. «Изгнание» — в данном случае всего лишь страшное слово. Если бы Шийну не отослали в Абердин, Джейми, возможно, больше ее не увидел бы после того, как подсмотрел ее купание в заводи.

Он ненадолго задумался. Шийна, должно быть, добровольно приняла на себя вину, чтобы защитить Найела, Найел, в свою очередь, выпустил из подземелья его, чтобы защитить Шийну. И паренек согласился на то, чтобы она взяла все на себя, только по ее настоянию. Какая ирония судьбы! Стараясь уберечь Шийну от лап Джейми, брат привел ее прямехонько к нему.

— Я бы не особенно беспокоился по этому поводу, Аласдер, — сказал Джейми. — Раз Шийна — любимица отца, он с течением времени простит ее.

— Вероятно. Но я не думаю, что когда-нибудь прощу себе вспышку, из-за которой потерял эту девушку.

— Посмотри на это вот с какой точки зрения, Аласдер. Ты ведь не единственный, кто хотел бы добиться ее. Многие хотели бы и еще многие захотят, но получит ее только один.

— Этот один станет счастливым человеком, уж как пить дать, — вздохнул Аласдер.

— Это так, — согласился Джейми с улыбкой, чувствуя себя совершенно счастливым. — Но теперь я должен тебя оставить, хоть и очень признателен за твой приезд. Ты, разумеется, у меня погостишь. Я вернусь через деньдругой.

— Куда же ты отправляешься в такую погоду? — удивился Аласдер.

Джейми от души рассмеялся, не в состоянии дольше сдерживать свое веселое настроение.

— В Абердин, завоевывать милую девушку.

— Шийну? — только и нашелся спросить Аласдер, удивление которого увеличилось безмерно.

— Да.

— Но она твой враг, Джейми, не забывай.

— Точно. Мой враг — и легкая добыча. Джейми покинул зал, улыбаясь, но и не обманывая себя. Нелегко будет преодолеть вражду длиной в целую жизнь, но он покорит сердце Шийны, уверен, что покорит. И если Шийна имела перед ним раньше преимущество, зная, кто он такой, то теперь и у него есть то же преимущество. Как им распорядиться — уже другой вопрос.

Глава 23

Уильям Джеймсон жил вовсе не в замке и даже не в доме, укрепленном башнями, а в обычной боевой башне на берегу реки Ди. Стояла она на невысоком холме — место неуютное, сырое, холодное, а само здание — без всяких удобств.

Сразу после приезда Шийну отвели в маленькую комнатку, где она и заперлась, извинившись за такую предосторожность и объяснив, что час уже поздний. Да и какое это имеет значение — ведь утром ей уезжать.

Как это было наивно! Как невероятно глупо! Но она сама совершила ошибку, доверившись незнакомцу, и к тому же хайлендеру.

Все стало ясно на следующее утро, когда Джеймсон нанес ей короткий визит. Безо всяких обиняков он сообщил ей, что ни в какой Абердин он ее везти не собирается, что она останется его гостьей, пока не станет любовницей, так что не о чем и толковать.

Шийна едва не расплакалась. Она бежала из роскошной тюрьмы, где ей подавали хорошую еду, где было тепло, удобно и даже отчасти свободно, ради грязной, холодной, угрюмой комнатенки, где кормили впроголодь и никакой свободы не предоставляли.

Страх ее немного, уменьшился после того, как Джеймсон явился к ней ночью. Чтобы придать себе куражу, он напился в лоск. Бросая на Шийну похотливые взоры, заявил, что овладеет ею так же, как Джейми овладел его сестрой. Но его попытки изнасиловать Шийну были не более чем смешны страх и спиртное полностью лишили Джеймсона мужской силы, и он удалился, красный от стыда.

Шийна решила, что после своего фиаско Джеймсон побоится прийти снова, и оказалась права: дни шли за днями, она оставалась узницей в полном одиночестве и все больше приходила в уныние.

«Все что угодно лучше этого, даже любовные домогательства Джейми», твердила она себе.

С каких пор она стала называть его Джейми? Она не могла ответить на этот вопрос с точностью, но это было так. А тут еще обнаружилось, что она помнит каждое слово, сказанное ими друг другу, каждую минуту, проведенную в его обществе, каждое его прикосновение — колдовское, завораживающее.

Сумасшествие! Ведь она считала, что избавилась от него! Неужели он навсегда врезался в ее память?

«Я не могу этого вынести! Во всем виноваты четыре голые стены и невозможность хоть с кем-то перемолвиться словом. Огня нет, еда гнусная, и приносит ее безмолвный прислужник! Еще один день — и я сойду с ума!»