– Хм! – не согласился с ним управляющий. – Мне кажется, этот ушлый парень не настолько и глуп, чтобы соглашаться на рискованные эксперименты. Если проживёт лет пятьдесят, самостоятельно в категорию и’трета подтянется.
Любой обитатель ДОМА и его окрестностей, любой временно здесь проживающий и каждый человек, сюда стремящийся, желал выделиться на фоне остальных, тем самым приближаясь к окружению властителей. И для этого имелось только два пути. Первый: физическое совершенство тела и уникальные результаты в спортивных дисциплинах. Но это было невероятно сложно, особенно когда подобных тебе миллиарды.
Второй путь: отыскать в себе паранормальное умение и выставить его вместе с собой на рынок труда, услуг, администрирования и прочего, прочего, прочего… Но на данном рынке изначально царила иерархия приближённых, делящихся на три категории. С теми, кто не имел хотя бы категории а’перва, дэмы и разговаривать не хотели. Кто развивал в себе уже две паранормальные способности, имел отличные шансы получить высокую должность в Имении, на Полигоне, Крепости или в иной любой административной вотчине приписного опекуна. Ну а и’треты, имеющие по три способности, получали все шансы стать особо приближёнными в свитах и окружении властителей.
Ещё народ распускал сплетни, что бывают о’куатры и у’кинты, имеющие соответственно по четыре и пять уникальных магических талантов, но тот же главный консул в подобное не верил. Точнее верил, но был убеждён, что о’куатры и у’кинты – вышедшие из лабораторий, – уроды, чудовища и приспособлены только для брутальных войн.
Сам главный консул шёл к данной категории и нынешней должности семьдесят один год своей сознательной жизни. Как, чего и во сколько добился подобного отличия стоящий рядом администратор Айзель Франчук, оставалось для начальника всех охранных служб и ответственного за официальные сношения дразнящей тайной. Когда он принимал Имение, хозяин только и сказал:
– Цени старика, уважай и не вздумай под него копать. Запрещаю.
Вот так они и жили совместно пятнадцать лет, сохраняя уважительную дистанцию между собой, ну и не упуская случая поёрничать друг над другом. Можно сказать, что сработались, и это считалось делом удивительным, в общем-то. Причина – это сам Прогрессор, который слыл в иных обителях мизантропом, скандалистом, желчным, неуступчивым, а то и крайне злобным дэмом. О нём ходили слухи, что он своих приписных вешает десятками, а сотнями распускает на молекулы в гигантских лабораториях. Иначе говоря, чуть ли не мыло варит со своих подопечных.
Только всё это не соответствовало действительности. Скорее наоборот, штат и свита вкупе с придворными истово уважали властелина, были ему верны до гроба и обожали больше, чем подобного могли добиться иные дэмы. За пятнадцать лет главный консул понял, кто и почему распускает такие слухи, как и многое другое осознал, но вот до конца в нимбоносной, многогранной личности Бенджамина Надариэля так и не разобрался. И все эти годы он никогда не упускал возможности под прикрытием ничего не значащего трепа выпытать у старика как можно больше. Потому что тот удерживался на должности чуть ли не тридцать лет. Редкий стаж среди ему подобных высших чиновников. А чем занимался до того и его точный возраст так и оставались тайной за семью печатями.
Вот и сейчас Шунт Стерликос попытался хоть что-то узнать:
– И часто в твоей жизни подобные самородки попадались? Чтобы за полвека, да в и’треты?
– Дело не в частоте, – ушёл от прямого ответа старик. – Важнее стимул для роста. И’треты всегда востребованы в обителях, а некоторые вообще умудряются оставаться независимыми и жить не хуже нас с тобой.
– Так я тебя не пойму: ты желаешь этому Труммеру независимости или готовишь его на своё место?
Прежде чем ответить, старик озабоченно зацокал языком:
– Такого можно и в заместители. Но я ведь сказал «если». Потому что полтинник он не протянет из-за своей наглости. Слишком велика в нём авантюрная жилка. Очень много в нём самоуважения и слишком мало покорности и здравого рассудка. Спонтанный он, непредсказуемый.
– М-да, мне тоже так показалось…
– Вот потому такие долго и не живут в нашем мире.
Словно в подтверждение его слов через начавшую открываться дверь донёсся недовольный рык Бенджамина:
– Хам! Наглый и невоспитанный хам! – В открывшуюся щель стал бочком протискиваться Поль Труммер, а ему вслед неслось ещё более громкое: – И десять дней мне на глаза не попадайся! Иначе в кролика превращу! – И уже замеченному главному консулу: – Этого таракана ко мне только через десять дней за наградой пропустить! И никаких дознаний к нему о нашей охоте! Если пожалуется на кого слишком дотошного, прими самые суровые меры пресечения и воздаяния к любопытному нарушителю!
А’перв уже проскользнул мимо высших чиновников обители и довольно панибратски взмахнул им на прощание рукой.
– Счастливо оставаться! – после чего, словно заяц, припустил к выходу. Причём по его резвости и желанию скрыться как можно быстрей нельзя было и подумать, что целую неделю он голодал, недосыпал и работал на износ.
И это не казалось удивительным после услышанного, точно означенного срока. Обычно дэмы назначали срок прихода за наградой в днях. Если говорилось «завтра», то можно было и не приходить. Вручат нечто с подначкой, а то и с откровенной издёвкой. И хорошо ещё, если шутка всю жизнь человеку не исковеркает. Имелись и такие случаи.
А вот уже через три дня вручалось нечто солидное, стоящее. В прошлые два раза Поль приходил за наградой на пятый и шестой день, можно сказать, редкостное, особенное отличие. Ну а приказ явиться на десятый день – это уже из ряда вон выходящее событие.
Потому-то Труммер так и радовался. Потому-то так и мчался, словно заяц, спеша отпраздновать, напиться, объесться, расслабиться, загулять и эт сетера, эт сетера, эт сетера…
Но тут же у высших чиновников возникал иной вопрос: с какой стати и по какому конкретному поводу дэм изволил гневаться на своего помощника? Причём гневаться таким странным, не имеющим прецедентов способом? Похоже, он разругался и вышел из себя уже в самый последний момент, когда пятящийся к двери а’перв осмелился о чём-то попросить. Или о чём-то напомнить? Или он просто притворялся? И всё это наиграно? Так или иначе, хоть властелин и выглядел разъярённым, но уникальную награду всё равно не отменил.
Очередная странность, заставившая задуматься Шунта Стерликоса. Новая тайна, которую сразу запрещено расследовать? Не странно ли это? И ведь не поспоришь с таким приказом. А как хочется!
Или всё-таки инициировать осторожную слежку и начать постепенную подборку материала? Риск, не стоящий внимания к такой мелкой персоне. Так пусть радуется выскочка, что кроме слежки за ним у главного консула иных дел полно.
Ну а Поль тем временем, окрылённый предстоящей наградой, мчался домой. Дорога предстояла долгая и дальняя, зато было время обдумать всё случившееся за последнюю неделю. Да и о будущем помечтать, рассматривая новые, открывающиеся горизонты.