Book.

Часто пацифисты предпочитают заявлять о своей праведности вместо того, чтобы логически защищать свою позицию. Большинство людей, слышавших аргументы сторонников ненасилия, замечали утверждение или предположение, что ненасилие — путь идейных и дисциплинированных, а насилие — «лёгкий выход», капитуляция перед базовыми эмоциями.204 Это полный абсурд. Ненасилие — лёгкий выход. Перед людьми, решающими посвятить себя ненасилию, открывается гораздо более комфортное будущее, чем перед теми, кто решает посвятить себя революции. Узник из рядов чёрного освободительного движения сказал мне в переписке, что, когда он присоединился к борьбе (как минимум подростком), он знал, что его в конце концов убьют или посадят. Многие из его товарищей мертвы. За продолжение борьбы в тюрьме он был заточён в одиночную камеру и провёл там больше лет, чем я прожил на свете. Сравните это с недавними комфортными, достойными смертями Дэвида Деллинджера и Фила Берригана. Ненасильственные активисты могут отдать жизнь за идею, — и несколько из них это сделали, — но, в отличие от воинственных активистов, они не стоят перед точкой невозврата, после которой нет дороги назад к комфортной жизни. Они всегда могут спастись, пойдя на компромисс со своими оппозиционными взглядами, и многие так делают.

Вера в то, что непацифистская борьба является лёгким выходом, отражает не только незнание последствий разных политических действий, но и нередко связана с расизмом. Авторы эссе «Почему ненасилие?» на протяжении всей работы изо всех сил стараются не упоминать расы, но в разделе «Вопросы и ответы» завуалированно отвечают на критику расистского характера пацифизма, выставляя «угнетённые народы» (чёрные народы) злобными и импульсивными. «Вопрос: Требовать ненасильственного поведения от угнетённых народов по отношению к их угнетателям бессмысленно и нечестно! Им нужно дать выход своей ярости!».205 «Ответ» авторов на эту искусственную критику ненасилия включает в себя много типичных и заведомых ошибок, обсуждавшихся выше: авторы советуют людям, гораздо более угнетённым, чем они, терпеть условия, которые, скорее всего, даже не могут себе представить; авторы советуют цветным вести себя «благородно и прагматично»; авторы стремятся избежать обвинений в расизме, прикрываясь именем ключевого цветного персонажа, и заключают неявной угрозой, что воинственный активизм со стороны цветных приведёт к тому, что их оставят и предадут могущественные белые «союзники». Засвидетельствуем это:

«Что же касается несправедливости, то если бы желания угнетённых было достаточно для её исчезновения, они бы уже не были таковыми. Нет безболезненных дорог к освобождению. Учитывая неизбежность мучений, и благородно, и прагматично будет взять за императивы ненасильственную дисциплину и страдания (как это делал Мартин Лютер Кинг). „Выплескивание ярости“ способом, ценой которого является потеря группой союзников, — это роскошь, которую серьёзные движения не могут себе позволить».206

Пацифисты заблуждаются, думая, что революционный активизм импульсивен, иррационален и происходит только от «ярости». На самом деле революционный активизм в некоторых из его проявлений имеет твёрдую обдуманную основу. После беспорядков в Детройте в 1967 г. правительственная комиссия выяснила, что типичный их участник, помимо гордости за свою расу, враждебности к белым людям и чёрным людям среднего класса, «значительно лучше подкован в политических вопросах, чем негры, не вовлечённые в беспорядки».207 Джордж Джексон занимался самообразованием в тюрьме, в своих работах он делал акцент на необходимости для воинственных чёрных изучать историю взаимоотношений со своими угнетателями и постигнуть «научные принципы» городской партизанской войны.208 «Пантеры» читали Мао, Кваме Нкруму и Франца Фанона и требовали от своих новых членов самообразования в области политических теорий, стоящих за их революцией.209 После поимки и привлечения к суду революционный анархист из «Республики Новая Африка» Куваси Балагун отказал суду в легитимности и заявил о праве чёрных на самоосвобождение заявлением, из которого пацифисты могли бы почерпнуть очень многое:

«Прежде чем стать подпольным революционером, я был координатором в движении арендаторов и был арестован за то, что угрожал мачете 270-фунтовому колониальному управдому, физически остановившему доставку топлива в здание, где я не жил, но помогал организационно. Будучи координатором в Коммунальном совете по жилью, я не только участвовал в организации арендных забастовок, но и заставлял хозяев трущоб, сдаваемых в аренду, делать там ремонты, поддерживать отопление и горячее водоснабжение, убивал крыс, представлял арендаторов в суде, останавливал незаконные выселения, бодался с начальниками полицейских участков, помогал превращать арендную плату в ресурс для ремонта и коллективное право собственности арендаторов и ходил на демонстрации всегда, когда на кону были интересы арендаторов… Потом я начал понимать, что всеми этими усилиями мы не можем существенно уменьшить проблему…

Юридические ритуалы не влияют на исторический процесс вооружённой борьбы угнетённых наций. Война будет продолжаться и обостряться, и, что до меня, мне лучше быть в тюрьме или в могиле, нежели заниматься чем-либо иным, кроме сражения с угнетателями моего народа. Новая африканская нация, как и коренные народы Америки, колонизированы в пределах современных границ Соединенных Штатов, пуэрториканцы и мексиканские народы колонизированы не только внутри, но и вне этих границ. У нас есть право сопротивляться, экспроприировать деньги и оружие, убивать врага нашего народа, взрывать и делать всё, что поможет нашей победе. И мы победим».210

Бунт в Детройте, США, 1967 г.

Стратегический и тактический анализ, используемый ненасильственным активизмом, сравнительно упрощён и редко представляет собой что-либо, кроме отрыжки из затасканных клише и моралистических трюизмов. Объём аналитической подготовки, необходимой для успешного выполнения воинственных действий, гораздо больше подготовки к ненасильственным действиям, что также противоречит утверждению об импульсивности революционного активизма.

Люди, готовые признать насильственный характер революции (ошибочно говорить о выборе насилия, поскольку оно изначально присутствует в социальной революции и предшествующем ей угнетённом статусе-кво, независимо от использования насильственных методов или отказа от них), чаще понимают связанные с ней жертвы. Даже самое небольшое знание о том, к чему готовят себя революционеры и через что они проходят, демонстрирует жестокий невежественный фарс заявления пацифистов об импульсивности революционного насилия. Как уже упоминалось, работы Франца Фанона были одними из самых влиятельных в среде чёрных революционеров США во времена чёрного освободительного движения. Последняя глава его книги «Обездоленные Земли» сосредоточена исключительно на «колониальной войне и психических нарушениях», а также психологических травмах, нанесённых колониализмом и «тотальной войной», которую вели французы против алжирских борцов за свободу 211 (войной, должен заметить, до сих пор составляющей значительную часть учебного пособия США по карательным операциям и оккупационным войнам). Люди, сражающиеся за революцию, знают, во что влезают, до такой степени, что понимают все сопутствующие ужасы. А пацифисты?