Он развел руками, мол, я абсолютно искренен. Никаких подвохов. Потом по губам мужчины скользнула довольная усмешка:
– Или я не стану прикрывать тебя перед сотрудниками и не буду придумывать объяснение для твоего вторжения. И ты через неделю выходишь за меня замуж.
Я облизнула внезапно пересохшие губы и прищурилась. Потом на одном дыхании выпалила:
– Последний вариант!
Бесконечный миг, когда с лица Грейстона сползла довольная усмешка, стоил жизни, которую я ему решила отдать в тот момент. Он все равно забрал бы ее. Он уже ее забрал.
– Что? Зара, ты понимаешь, что это значит?
– Я надеюсь, не то, что ты будешь решать, когда мне показать Трину зубы, а когда… кхм, в смысле я все равно буду заботиться о себе самостоятельно. Поверь, я не из тех девиц, которые откладывают визит к стоматологу до тех пор, пока им не понадобится вставная челюсть. В детстве я один раз заявила отцу, что не пойду к окулисту за освобождением от физкультуры и пусть хоть сдохну, но пойду в бассейн с классом. Он тогда мне дал такую затрещину, что желание пропускать врачей пропало раз и навсегда.
– Бить детей неэтично.
– Посмотрела бы я на тебя, будь ты моим отцом. В шестнадцать я сбежала с Риком, чтобы покататься на флаере его отца и посмотреть кино. Знаешь, у меня была мысль сбежать совсем, чтобы не объясняться с отцом.
– Тихо! – Грейстон поднял руку, чтобы я замолчала.
Кажется, он начинает меня понимать. Когда я нервничаю, я много говорю. И думаю. Хотя нет, думаю мало, иначе бы столько не болтала.
– Еще раз. Я уточняю. Ты выйдешь за меня замуж?! – Он спросил это так громко, что услышали люди, сидевшие за столом. Один сотрудник даже затаил дыхание…
– Да.
Грейстон повернулся к присутствующим и громко произнес:
– Она сказала это при свидетелях!
Какая-то женщина неуверенно улыбнулась.
– Я могу идти? – спросила я, чувствуя себя неуютно.
– Да, – кивнул Грейстон.
Потом быстро, но крепко поцеловал. И, не сказав ни слова, вернулся к рабочему столу. Из конференц-зала я уходила с чувством, что, вопреки убеждению, я совсем не одержала победу.
Утром мне повезло: флаер Тейлера приземлился почти одновременно с моим. И я полностью отдалась диалогу, не думая о прошедшем вечере. После состоявшегося с Грейстоном разговора я ушла к себе. Меня поздравила лишь Эми, а больше никто и не зашел. Трин, вероятно, был напуган моей злостью, Эргар был занят, а Грейстон… Грейстон так и не пришел ночевать.
Впрочем, он оставил сюрприз: еще одну веточку сирени на своей половине кровати. Эми сообщила, пока я надевала платье, что он получил разрешение от Трина на двое суток непрерывной работы. Это не мужчина, это конь ездовой!
Все мысли в полете занимало послание отца. Я никак не могла понять, что он хотел сказать. Мне казалось, вот-вот, и я ухвачу что-то очень важное. Но зацепка каждый раз ускользала.
– Как дела? – спросила я Тейлера.
Он хмуро глянул в мою сторону и пожал плечами:
– Нормально.
– Как прошли выходные? Делал что-то интересное?
– Нет. Смотрел голофильмы в сети.
– Ясно. И что, даже в субботу вечером никуда не выбрался?
Тейлер нервничал и почему-то не хотел со мной разговаривать. Я ему вообще с самой первой встречи не понравилась. Вопрос – почему.
– Ну, знаешь, ночные клубы, вечеринки до утра, алкоголь рекой, девушки в обтягивающих шортиках, ставки на гонки.
Услышав последние слова, он будто споткнулся и остановился, не дойдя до ворот школы каких-то пару десятков метров.
– Вот что, Торрино! – Он схватил меня за руку и сжал так, что наверняка оставил синяки. – Не лезь-ка ты не в свое дело!
– Иначе что? Джесс был тебе должен кучу денег! Я нашла двухнедельную запись гонок, там вы спорите. И ты его ударил.
– И что? Я, по-твоему, его убил? Торрино, не лезь не в свое дело. Скажешь кому-нибудь, что видела, – пожалеешь. Оставайся тем, кем должна быть.
Тут настал мой черед подозрительно щуриться:
– И кем же?
– Шлюхой лорда Грейстона! – выпалил Тейлер и отпустил меня.
Похоже, он не хотел идти со мной рядом. Какая жалость…
Но все же парень обернулся и на ходу развел руками.
– Зачем мне убивать того, кто должен мне кучу денег? Трупы редко отдают долги!
Грейстон
Грейстон был счастлив. Так счастлив, как вообще может быть счастлив человек, не спавший сутки и собирающийся жениться на потрясающе забавной девушке.
Ему повезло, что с котировками все обошлось и не понадобилось стороннее вмешательство. Правда, у него не было времени подумать над обидой Зары и их разговором. Все, что понял Грейстон, – она согласилась стать его женой. Для начала достаточно, а когда он выспится, все будет еще лучше.
Эми сказала ему, что Зара уже вернулась из школы. Может, удастся уговорить ее поваляться с ним? Но что-то было не так. Когда Грейстон вошел в спальню, он сразу понял это. Тяжелая атмосфера, воцарившаяся в комнате… он уже научился угадывать, когда Заре плохо. Она сидела в кресле, глядя на свой любимый сад, и терзала антистрессовую пластичную массу, которую ей подарил Трин за хорошее поведение при лечении зуба. Сердится? Боится? Переживает? Жалеет, что согласилась на свадьбу с ним? Похоже, сон придется сократить.
– Звездочка, что с тобой?
Она вздрогнула и обернулась. Глаза красные.
– Ну, Зара, что случилось? – спросил он, беря ее руки в свои.
– Один парень сегодня… похоже, кто-то из твоих сотрудников рассказал о том, как мы… разговаривали. И теперь вся школа о нас знает. А еще они знают, что у меня якобы был муж. И в общем…
Она прерывисто вздохнула и махнула рукой.
– Зара, мне плевать, что они о тебе говорят. Хочешь, заберем тебя из этой школы? Найдем преподавателей или другую школу. Конечно, тебе придется вставать на полчаса раньше, но это не проблема…
Зара перебила его словами:
– Они говорят не обо мне. Они говорят о тебе.
Грейстон на миг опешил. О нем? И что такого о нем сказали, что Зара так расстроилась?
– Поясни, Звездочка, – попросил он. – Что говорят обо мне?
– Ну, – она пожала плечами, – что ты соблазнил чужую жену. Или заставил. Они считают, что я у тебя кто-то вроде рабыни.
Он едва не рассмеялся, но Зара наверняка неправильно поняла бы его смех. Поэтому Грейстон просто погладил девушку по щеке.
– Зара, про меня столько всего говорят, что это вообще звучит как комплимент. Приятно думать, что отвоевал девушку у кого-то, а не просто понравился ей. Здесь, на Кларии, меня знают. В других секторах меньше, я не очень публичная фигура, но здесь мое имя частенько склоняют, хотя на улице пятьдесят процентов пройдут мимо и не узнают. Про меня говорили, что я предпочитаю парней, садисток или инопланетянок негуманоидных рас.