– Милая, как ты? Он тебе что-нибудь сделал? – тихо спросил Грейстон.
– Тим, – меня передернуло при воспоминании о преподавателе, – это он устроил катастрофу. И он специально меня поцеловал, чтобы тебе прислали фото. Он работал на тех же людей, что перехватили нас на пути с Земли. Помнишь? Фомальгаут! Они, вероятно, хотели отомстить тебе за Ксицани. И…
– Тише, Звездочка. – Грейстон поцеловал меня в макушку. – Я понял. Ты умница. Потом обо всем поговорим.
Он что-то сказал Эргару, наверное, спросил о судьбе Тима и о том, что между нами произошло. Я не слушала. На миг я прикрыла глаза, которые слезились из-за разбитого стеклышка. КПК остался в флаере, у меня уже не было сил воспринимать его возможности, и Эргар его отключил.
– Зара, – сквозь туман до меня донесся ласковый голос Грейстона, – милая, твой отец приехал.
– Что?
Я мгновенно открыла глаза. Сонливость как рукой сняло. Значит, в том флаере – мой отец?
Я улыбнулась так широко, как смогла. Тут же почувствовала теплую капельку крови, стекшую по губе, но не стала реагировать. Близость встречи с папой была такой… такой невероятной! Значит, я все же добилась того, чего хотел император Фаран. Пусть это и едва не стоило мне жизни.
Все вместе – я по-прежнему была на руках у Грейстона – мы наблюдали, как садится корабль. Как открывается люк и первыми выходят сотрудники в форме. В похожих комбинезонах был и экипаж корабля, который доставил меня на Кларию.
Потом вышел отец.
Он ничуть не изменился. Разве что костюм, явно не земного происхождения, делал его другим. Какой-то темно-синий, с нашивками. А так все те же темные волосы, немного тронутые сединой, и крепкое телосложение с отлично развитой мускулатурой. Отец не позволял себе терять форму, хотя ему было за пятьдесят.
– Поставь меня, – пискнула я.
Мне хотелось подбежать к отцу и обнять! Как же я соскучилась! Какой дурой была на Земле, пренебрегая его заботой…
Грейстон с максимальной осторожностью поставил меня на землю как раз в тот момент, когда отец подошел к нам. Я не заметила, как расплакалась, но прежде чем сделала хотя бы шаг по направлению к отцу, услышала от Грейстона:
– Здравствуй, Эдвард.
– Грейстон, – отозвался отец, – ты повзрослел.
Нет, я, конечно, все понимаю…
Но этого я не понимаю!
– Папа… – Я свой голос не узнала, так жалобно он прозвучал.
– Милая Зара! – Отец сгреб меня в объятия.
И больно прижал руку, которая, как оказалось, тоже болела.
– Ой-ой-ой! – пропищала я.
– Что с тобой? – Отец, наконец, заметил, что я избита, и принялся меня осматривать. – Грейстон!
– Нет! – Я поспешила вмешаться. Только ссоры нам не хватало. – Грейстон здесь ни при чем. Это Тим, он работал на Фомальгаут… в общем, это сложно. Он пытался меня убить, но не получилось. Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?
Я смотрела то на отца, то на Грейстона. А они не отрывали взгляда друг от друга.
– Папа! Грейстон!
– Прости, – вздохнул отец. – Нам нужно поговорить, милая.
– Идем внутрь, – миролюбиво предложил Трин. – Я обработаю ссадины и ушибы Зары, а потом поужинаем…
– Сначала я поговорю с дочерью, – отрезал отец. – Наедине. И с ее ссадинами разберусь сам.
Я кивнула Грейстону, который явно сомневался, стоит ли позволять отцу распоряжаться. Но мне чертовски хотелось узнать, откуда эти двое знают друг друга! Логика подсказывала, что они наверняка общались за моей спиной по видеосвязи. А чувства кричали, что я далеко не все знаю о собственном отце. Как правило, мое чутье меня не подводило.
Нам выделили одну из гостевых спален. Я как-то в ней даже укладывалась, в славные времена пряток. К комнате примыкала небольшая гостиная с диваном, креслами и чайным столиком, где мы и разместились. Отец усадил меня на диван и принялся осторожно обрабатывать раны. Сначала колено, потом руку и потом уже лицо.
– Папа, почему ты так сказал о Грейстоне? Будто… будто знал его раньше.
Отец замер и вздохнул. Я чувствовала, что в этот миг рушится мой мир. Все, что я знала о своей жизни и о своем отце, куда-то уходило. Но одновременно я точно знала, что должна все это услышать. Слишком много загадок, слишком много вопросов. Отец точно сумеет ответить хотя бы на часть.
– Да, Зара, мы с Грейстоном давно знакомы. Я работал с ним… точнее, когда-то был на его месте.
Я вздрогнула и прислонилась к спинке дивана, ибо голова закружилась как-то очень внезапно.
– Зара? – Отец обеспокоенно на меня взглянул. – Тебе нехорошо? Дать воды?
– Нет. – Я мотнула головой. – Все в порядке. Расскажи, мне надо знать.
– Конечно.
Он отложил в сторону медикаменты и сел рядом, одной рукой обняв меня за плечи. Было так хорошо сидеть с ним рядом.
– Я был советником в секторе, когда Грейстон еще только начинал карьеру. Потом ушел в отставку из-за разногласий с императором. И на моем месте оказался Грей. На самом деле я никогда не стремился в управление. Я хотел заниматься наукой. Фомальгаут ценил образованных и нестандартно мыслящих ученых. Так я стал консультантом по оружию. Биологическому оружию, Зара. Грейстон тогда только начинал. Все советники лет пять, не меньше, стажируются у императора. Но Грейстон был его другом. И потому ему дали слишком много власти. Да, император тогда и сам только получил власть, так что стоит сделать снисхождение.
Он помолчал, будто вспоминая.
– Фомальгаут всегда был против вхождения в Империю. Они понимали, что у них больше заберут, чем дадут. Оставаться независимыми им было выгоднее, но, увы, у Империи на этот счет имелись свои планы. Фомальгаут поднял мятеж. А меня пригласили работать с командой мятежников. Я не думал о галактической политике или об Империи. Я был увлечен работой, исследованиями, перспективами. Когда я соглашался, ничто не предвещало беды: подумаешь, противостояние одной системы, такое было миллион раз. Многих специалистов из разных систем удалось переманить, и все они, естественно, перевезли свои семьи. Ксицани больше напоминала огромную военную базу. Изначально планета только предполагалась к заселению, но у Фомальгаута не было на это средств. А потом там организовали главный штаб ополчения. И я на них работал, а моя семья жила в пригороде, в большом доме. И так делали многие.
Мы работали отдельно, каждый над своей задачей. В один прекрасный день, это было за месяц до катастрофы, я понял, над чем именно мы трудимся. Эти разработки… они могли уничтожить многие обитаемые миры. Амбиции руководителей восстания распространялись далеко за пределы системы. Конечно, большая часть сражавшихся была свято уверена, что бьется за независимость родного дома. Но знаешь, всеми войнами всегда руководят интересы тех, кого эти войны не затронут.