Поезд вошёл в поворот, и комбриг, высунувшись подальше из окна, прислушался. Сейчас по утреннему времени он опасался, как бы немецкие самолёты не перехватили эшелон ещё на подходе к станции. Пока гула не было слышно, а вид мотавшейся в конце состава платформы с установленной на ней счетверённой зенитной установкой несколько успокоил Орлянского, и он решил привести себя в порядок.
Прихватив из купе полотенце и несессер, он отправился в туалет и, первым делом заглянув в зеркало, увидел заметно проступившую на щеках щетину. По старой, ещё фронтовой, привычке комбриг брился холодной водой, единственный прогресс заключался лишь в том, что по выходе из лагеря он завёл бритвенный прибор, держа постоянно при себе три десятка запасных лезвий «Стандарт».
Перед зеркалом комбриг проторчал недолго. Закончив подбривать усы, он взялся за флакон «Шипра» и вдруг ощутил, что вагон, мелко задёргавшись, начал сбавлять ход. Комбриг выглянул через небрежно замазанное извёсткой окно и увидел одноэтажное станционное здание с колоколом на старомодном кронштейне сбоку от центрального входа.
Поняв, что эшелон наконец-то прибыл на место выгрузки, комбриг наскоро закончил утренний туалет, надел амуницию и, туго затянув ремень, вышел в тамбур. Взявшись за поручень, Орлянский выглянул наружу и увидел, что выгрузка уже началась. Тогда он решительно спрыгнул на гравийное покрытие полотна и не успел ещё оправить смявшуюся при прыжке гимнастёрку, как к нему с докладом прибежал адъютант.
– Товарищ комбриг, прибыли!
– Я вижу, – Орлянский бросил взгляд на радостно возбуждённого лейтенанта и спросил: – У коменданта были?
– Так точно! – адъютант вытянулся. – Он сообщил, что за ночь прибыли два наших эшелона. Полк выгрузился без помех и убыл на позиции.
– Отлично, – комбриг улыбнулся. – Передайте начальнику эшелона: немедленно по окончании выгрузки – марш!
– Так точно! – адъютант взял под козырёк и умчался, а комбриг быстро пошёл вдоль вагонов, следя, всё ли идёт как надо.
Уже через час после начала выгрузки «эмка» комбрига, штабной автобус и две полуторки с бойцами взвода охраны пылили просёлком, ведущим в сторону фронта. Возглавлял маленькую колонну лёгкий связной броневичок, командир которого, стоя в открытом люке, всё время следил за воздухом и время от времени зачем-то поворачивал башню, поводя из стороны в сторону хищным стволом пулемёта.
Впрочем, командир броневика вертел головой напрасно. Немецкие самолёты не показывались, своих тоже почему-то не было видно, и автоколонна, благополучно миновав открытое место, достигла леса, а дальше, проехав почти до самой реки, вдоль которой занимал позицию полк, остановилась на небольшой поляне, где уже обосновалось начальство.
Командир полка, услыхав шум подъехавших автомобилей, поспешно выскочил из штабной палатки и подошёл с докладом:
– Товарищ комбриг, полк занял оборону. Пехота окопалась, сейчас заканчиваем оборудование артиллерийских позиций. Тылы задерживаются.
– Тылы придётся подождать, – вздохнул комбриг.
– Долго? – обеспокоенно спросил майор.
– Это как обстановка на железной дороге сложится, – ответил комбриг и поинтересовался: – Разведку и наблюдение наладили?
– Разведку ещё нет, – комполка смутился и тут же добавил: – Но наблюдателей выставили сразу.
– Хорошо. Пойдёмте, глянем, как вы окопались, – и, не заходя в палатку, комбриг вместе с заторопившимся следом комполка пошли по тропинке, ведущей прямо к реке.
Майор провёл Орлянского на самый передний край, где точно по уставу уже вытянулась цепочка свежевырытых индивидуальных ячеек. Похвалив подбежавшего к ним ротного, комбриг тем не менее приказал:
– Усильте насколько можно позицию, окопы ройте полного профиля, – а потом поинтересовался: – Наблюдатель ваш где?
– Вон там, – ротный махнул рукой в сторону небольшого взгорбка.
– Идём туда, – предложил майору комбриг, – послушаем, что он скажет.
На всякий случай пригибаясь пониже, они обошли взгорбок, с края которого, подстелив плащ-палатку, лежал сержант и рассматривал в бинокль противоположный берег. Увидев командиров, наблюдатель попытался вскочить. Но комбриг приказал:
– Доложите обстановку, товарищ сержант, – и тоже прилёг на плащ-палатку наблюдателя, не забыв напомнить продолжавшему стоять комполка: – Вы тоже не отсвечивайте, ложитесь…
Майор примостился рядом, и тогда наблюдатель почему-то вполголоса доложил:
– Товарищ комбриг, видите вон посёлок? – сержант показал на крыши каких-то строений. – Это леспромхоз. Занят немцами. Им, видать, жарко, чуть ли не в трусах по улице шастают…
– Ясно… – Комбриг забрал у наблюдателя бинокль и сам стал рассматривать посёлок, после чего уточнил: – А что, ничего поинтересней голопузых немцев нет?
– Есть, – сержант показал правее. – Вон бугор. Похоже, у них там позиция оборудована…
– Высота 22,5, – уточнил комполка. – Удобное место.
– Удобное, – согласился комбриг и, подкрутив окуляры бинокля, принялся внимательно изучать высоту.
Когда примерно через полчаса комбриг и комполка вернулись в полковой штаб, там их уже дожидался представитель политотдела армии, который едва представившись: «Майор Авдюхин», – сразу задал вопрос:
– Я слышал, у вас тут окопы полного профиля роют. Это правда?
Ожидая упрёков за оборонные настроения, комбриг ощетинился:
– А что, это плохо?
– Наоборот, – заверил его политотделец. – Мы сами в штабе, как немцы напали, потому и отбились, что у нас такие окопы были.
– Значит, вы уже пороха понюхали? – смягчился комбриг.
– Пришлось, – как-то виновато пожал плечами майор и добавил: – Даже в окружении побывал…
– И что, вышли с боем? – заинтересовался Орлянский.
– Какое там, – махнул рукой политотделец. – Болотом, в грязи по пузо.
– Бывает, – почему-то вспомнив польский поход, согласился комбриг и спросил: – Вы к нам по какому вопросу?
– Наш политотдел озабочен морально-политическим состоянием личного состава, – чётко ответил майор.
– Вот как… – удивился комбриг. – Почему?
– Есть сведения, – доверительно сказал политотделец. – Имеют место случаи массовой сдачи наших бойцов в плен.
– Даже так? – покачал головой комбриг и вдруг заключил: – Впрочем, на первых порах это объяснимо.
– Каким образом? – удивился политотделец.
– При внезапном нападении да ещё под артогнём на открытой местности войска, как правило, впадают в панику.
– Это сначала. Но потом мы начали наносить контрудары, и всё равно, результат… – не договорив, политотделец развёл руками.
– Встречный бой, когда уверенно наступающий противник уже почувствовал своё превосходство, для наших малоопытных, необстрелянных и вдобавок в сложившейся неразберихе плохо управляемых войск изначально проигран, – убеждённо сказал Орлянский.