– Зато оно связано с убийством. Виринея не зря испугалась. Страх вынудил ее прийти к нам.
– Или заранее составленный план.
В комнате стояла жара. Астра возилась с компьютером – присланный Борисовым файл упорно не раскрывался.
– Включить кондиционер? – предложил Матвей.
Поскольку она не ответила, поглощенная работой, он сделал это сам. В прохладном воздухе и дышится, и думается легче.
– Виринея не лжет, – вдруг произнес он. – У младшего Юдина рыльце в пушку. Говорил нам, что ехал из Фороса в сумерках, торопился… Как же он умудрился заметить лежащую в перелеске у дороги женщину? Я о Елене. Что-то наш уважаемый хозяин от нас скрыл. Может, стоит съездить в ту частную клинику, расспросить врачей?
Астра отнеслась к его словам без энтузиазма.
– Нет времени… Я жду Акима Ивановича, негоже без него устраивать ловушку для убийцы. Вдруг это все-таки окажется Спиридон?
У Матвея пропал дар речи. Ловушку для убийцы! Такая самоуверенность чревата позорнейшим провалом.
– Нам не обязательно знать, кто убил Катю и ее брата, – пояснила Астра. – Он сам себя выдаст, когда мы объявим, что Андрей, отправляясь на ту последнюю в жизни встречу, все рассказал своему приятелю Игорю Назарову. И теперь тот обладает не только полной информацией, из-за которой погиб Ушаков, но и может дать следствию мотив для убийства. Заодно мы защитим Виринею. Узнав о Назарове, злоумышленник переключится на него, как на основной источник опасности.
– Рискованно…
– Преступник обязательно клюнет. Вот увидишь!
– Нельзя использовать человека в качестве живца. Тем более без его согласия.
– Так поехали к нему. Думаю, я сумею его убедить.
Она быстро натянула сарафан, взяла шляпу и ноутбук. Матвею оставалось только последовать ее примеру.
– Зачем тебе компьютер?
– Поищем фирму, где нам помогут открыть файл. Наверное, какая-то программа не работает.
Они вышли в коридор. Матвей закрыл номер и прислушался: за двумя соседними дверями было тихо.
– Блондинка и Гаранин давно на пляже, – прошептала Астра.
Ее каблучки гулко стучали по ступенькам лестницы.
– Если Прозерпину упомянули второй раз, это подсказка, – пробормотала она, спускаясь в холл.
Во дворе сияло солнце. Пахло подсыхающей после полива травой и землей. В цветнике под кустами флоксов блаженно развалился рыжий кот. Макс стоял у раскрытых ворот, глядя на блестящий черными боками «Пассат» Матвея.
– Аким Иванович приехал? – спросила Астра.
– Ждем с минуты на минуту…
* * *
В коротких камуфляжных штанах и тенниске, стриженный под ноль, Игорь Назаров выглядел новобранцем: молодой, загорелый, крепкий, с белозубой улыбкой. Он сидел за столиком открытого кафе под навесом из вьющейся розы. Перед ним стояла бутылка пива.
– Ты взял с собой фотографии? – спросила его Астра. – Я хочу их приобрести.
– Сначала взгляните…
– Меня интересует Ларец Прозерпины.
– Дольмен? Андрей говорил, что не смог его заснять. Сделал несколько кадров, но ни один не получился, как следует. Тот смазанный, тот с каким-то пятном… В общем, не дается дольмен для съемки.
– Может, фотоаппарат был негодный?
Парень покачал круглой, как шар, головой.
– Андрюха на туристической амуниции не экономил. С деньгами у него всегда было туго, но фотоаппарат ему подарили на день рождения мать с сестрой, – современный, цифровой. Не из самых крутых, правда, но другие-то кадры хорошие. Вот, пожалуйста…
Он разложил на столе веер цветных снимков – скалы, море с высоты птичьего полета, склоны гор, поросшие лесом, родничок между камней, белый храм с золотыми крестами…
– Да это же Форосская церковь! – узнал Матвей.
– Точно…
– Ты говорил, что Андрей случайно наткнулся на дольмен, когда шел по следам туристической группы. Что это была за группа?
– Без понятия…
Астру мучила жажда. Она подозвала официанта, заказала себе и Назарову белое вино, а Матвею – яблочный сок. Дул теплый южный ветер. Розы, которые вились по навесу, роняли на столик яркие лепестки. Один лепесток упал в стакан с вином.
– А почему Ушаков не присоединился к туристам? – спросила она.
– Он не любил шумных компаний, бродил по горам один или с кем-то вдвоем, максимум – втроем. В той группе находился парень, который кое-что знал о дольмене Прозерпины, вот Андрей и решил сэкономить время и силы. Зачем искать вслепую, если есть возможность идти по чьим-то следам?
– Туристы о нем знали?
– Нет. Он опытный путешественник, умел маскировать свое присутствие. На спор мог идти рядом – на расстоянии десятка метров, – и никто его не замечал. Ас! Я бы тоже так хотел… Кто меня теперь научит?
– А зачем прятаться? – притворно удивился Матвей. – С какой стати? Горы пока что не частные владения. Все имеют право гулять, где им вздумается.
– У каждого свое хобби. Андрей был настоящим бродягой, сливался с природой и жил, как перекати-поле. В поселке он больше месяца не выдерживал, собирался и шел куда-нибудь вдоль моря, разбивал палатку на берегу, сегодня здесь, завтра там. Зима была для него пыткой. Да, вот еще что! Андрей засек в тех горах одного странного мужика, который следил за туристами…
– Что за мужик?
– Подозрительный – без рюкзака, без палатки. Откуда-то приходил, куда-то уходил. Где жил, неизвестно. Иногда попадался на глаза, иногда исчезал. Потом, когда туристы навели Андрюху на дольмен, он отстал от них и того мужика потерял из виду…
После второго бокала вина Астра завела с Назаровым разговор о плане по разоблачению убийцы его товарища.
– Незавидную роль вы мне отвели…
– Наоборот, ключевую! Если боишься, скажи сразу.
Парень мялся, поглаживая стриженый затылок.
– Я подумаю.
– Думать некогда. Соглашайся или отказывайся.
– Ладно, где наша не пропадала! Говорите, что надо делать.
Они около часа обсуждали подробности плана.
– Если у него не выдержат нервы, тебе не придется принимать в этом участия, – сказала она. – Я постараюсь, чтобы так и было.
Потом Астра попросила официантку принести счет.
– Жди нашего звонка, – сказала она Игорю. – Постоянно держи телефон при себе. А это тебе за сотрудничество.
Тот залился краской, смущенно отодвинул купюры.
– Бери, бери, всякая работа должна быть оплачена.
– Да вы что?
– Ты будешь подвергать себя опасности, – вмешался Матвей. – По сути, ради чужих людей. Нам тоже неловко просить тебя об этом, пойми. Деньги – ничто по сравнению с человеческой жизнью.