— На, держи для освежения памяти! — Перченок отдал бомжу приготовленную купюру.
— Значит, записывай, гражданин начальник! — заявил бомж, спрятав купюру в карман своего необъятного балахона. — Номер того «Фольксвагена» был 552-ОГО!
— ОГО? — машинально переспросил капитан.
— Не ОГО, а ОХО! — поправился бомж. — Это я вчера пива холодного выпил, поэтому голос у меня сегодня не очень, а память — как всегда, отличная!
— Ты уверен? — уточнил Перченок, хотя ни секунды не сомневался, что бомж назвал ему верный номер. Потому что это был тот самый номер, который запомнила Агния Иволгина.
— Уверен, на все сто процентов! — подтвердил бомж. — Или даже на сто пятьдесят!
Значит, та самая машина, которая подрезала автомобиль Иволгиной на пути из аэропорта, стояла возле этого кафе в тот день и час, когда здесь был убит Анатолий Зайцев.
Значит, водитель этой машины как минимум причастен и к аварии на шоссе, и к убийству охранника. А на самом деле, Перченок не сомневался, что он, этот водитель, и есть убийца.
Проблема была только в том, что капитан уже знал, что номер на его машине был фальшивый, что этот номер принадлежал давно заржавевшему и попавшему на свалку «Запорожцу». Так что вычислить убийцу будет очень непросто…
На всякий случай он задал наблюдательному бомжу еще один, последний вопрос:
— А ты случайно не заметил, как выглядел водитель того зеленого «Фольксвагена»?
— Вот чего не знаю, того не знаю! — с сожалением признался бомж. — Когда он приехал, я как раз в другом конце переулка был, белую «Тойоту» окучивал. Кстати, впустую — водитель попался жмот. Потом подошел, когда его уже в машине не было. Думал, когда уезжать будет — тогда перехвачу. Ан нет, как-то он мимо меня проскочил и уехал… Бывают же такие люди бессовестные, что угодно сделают, лишь бы с бедным человеком копеечкой не поделиться!
Агния припарковала машину во дворе и нога за ногу, потащилась домой. Настроение после посещения полиции было хуже некуда. В самом деле, ну чего она добилась за последнее время? Нашла работу. Да дед, если бы знал, чем она сейчас занимается, в гробу бы перевернулся! Тоже мне работа — старушек беспомощных обирать!
Правда, в прошлый раз наследники старушки Филимоновой оказались такими противными — душа горит смотреть на таких уродов! Надо же — книги на помойку выбросить! И ведь вынесли бы ценнейшие издания, глазом не моргнули!
Но все равно противно. Вот каким боком повернулась к ней судьба. Была любимая работа, ее ценили работодатели и уважали коллеги, а теперь никого рядом нет. Никто не помог, никто слова доброго не сказал на прощание. Никто не заступился. А ведь Агния считала, что вполне ладит с коллегами, никому мелких гадостей не делала, своей работы не подсовывала, продвигаться за чужой счет не собиралась… И вот, никого рядом нет, кроме Аньки.
Тут Агния осознала, что стоит перед окном бывшей дворницкой. Окно было чисто символическим, поскольку выходило во двор-колодец, и света в него почти не поступало.
В свое время Анька, отремонтировав дворницкую, поставила на окно фигурную решетку и ящик с искусственными цветами — настоящие в такой темноте ни за что бы не выжили.
Агния ощутила себя вдруг невыносимо несчастной. Хотелось есть, пить, сидеть в тепле и плакаться кому-то в жилетку. Жилетку могла предоставить только Анька, и если сейчас ее нет дома, впору хоть вешаться.
Для того чтобы постучать в окно, даже не нужно было становиться на цыпочки. Агния выстучала сигнал SOS — три коротких удара, три длинных, и снова три коротких. Ей и правда ужасно хотелось, чтобы ее спасли — от хандры, от плохого настроения, от пустой квартиры, от безнадежно молчащего телефона.
Как это так получилось, что ей двадцать девять лет — а нет никакого близкого мужчины? Когда они расстались с Андреем? Года два назад, как раз после смерти деда…
То есть на самом деле гораздо раньше. Стали встречаться реже, как-то ни у одного, ни у другого не возникало желания. Агния уже тогда раздумывала, не прекратить ли это все… Быть вместе только по привычке? Или чтобы, как мать говорит, был какой-то статус? Ох, как она любит это слово — статус. Как будто это что-то значит.
В общем, судьба решила все за Агнию, поскольку после гибели деда Андрей так и не появился. Очевидно, не чувствовал в себе сил утешать ее. Что ж, может так и честнее… Эти два года Агнию спасала только работа. И вот теперь и работы нет…
Она двинула кулаком по оконной раме.
— Анька, спишь, что ли?
— Не ори, — спокойно сказала Анька, выглядывая из подворотни, — заходи уж, дверь открыта…
Агния мгновенно оттаяла. Ей вдруг захотелось броситься Аньке на шею. Едва сдержалась, знала, что подруга таких телячьих нежностей не одобряет.
— Есть будешь? — задала Анька обычный вопрос.
Сама она ела много. Но при этом совершенно не толстела, потому что много тренировалась и выбирала соответствующую пищу. Никаких конфет и сдобных булочек, ни бананов, ни картошки. Много мяса, и овощи только зеленые.
— Так у тебя небось одно мясо, — капризно протянула Агния, — тошнит глядеть…
— Сегодня рыба, — коротко ответила Анька, — фосфор нужен, и вообще очень полезно…
Агния только пожала плечами.
Готовить Анька не любила, так что мигом сунула в микроволновку коробочку с рыбной запеканкой, да еще зеленую фасоль.
— Давно у тебя не была. — Агния огляделась.
Дворницкая представляла собой большое полуподвальное помещение без перегородок. В детстве оно казалось Агнии огромным, просто необъятным, несмотря на то что было заполнено всевозможным хламом. Анька при ремонте хлам выбросила, но перегораживать дворницкую не стала. Таким образом, получилась у нее как бы просторная современная студия. Светильники в виде окон, крепившиеся на потолке, так называемые шведские окна, делали помещение вполне приемлемым для житья и даже уютным.
Мебели у Аньки было совсем мало — диван, да стол, да пара стульев. Еще шкаф встроенный. Небольшая кухонька в углу, санузел вот отгороженный. Еще был какой-то серьезный тренажер и много места для упражнений.
— Садись уж, — сказала Анька, накрывая на стол, — рассказывай, что на этот раз…
— Да все то же, — вздохнула Агния и процитировала из «Горе от ума», как делал дед: — «Судьба моя еще ли не плачевна…»
— «Ах, боже мой, что станет говорить княгиня Марья Алексевна!» — тут же откликнулась Анька, не зря столько времени проводила она с дедом.
При виде еды настроение у Агнии совсем улучшилось, не хотелось уже рыдать и вешаться. И вообще, от Аньки исходила какая-то спокойная уверенность, или Агнии так казалось.
За едой она рассказала подруге про свою встречу с капитаном Перченком.
— Ну и фамилия. — Анька покачала головой.