А Тёма с Кирой смотрели на рыжую собачку, которая, жмурясь от удовольствия, сопела, чмокала и теребила лапкой живот своей матери.

— Девочка рыженькая! — сказала Кира, поглаживая щенка. — Как пить захотела!

— Ничего, вечером напьется! Вволю! — мрачно хохотнул сторож, разозленный, что проиграл «автомобильный» поединок.

— Вы о чем? — с тревогой спросила Акира.

— Да ладно тебе! — махнула рукой сторожиха, принимаясь чистить картошку. — Пошутил он! Не обращай внимания! Гриша, кто тебя за язык тянет? Дети ведь!

Сторож отвернулся.

Тёмин папа почувствовал неладное и стал прощаться.

— Нет, подождите! — Акира выпрямилась в полный рост. Глаза ее метали искры. Она порылась в кармане, достала из кармана рубль и положила его на стол.

— Я покупаю у вас эту собаку! — сказала Акира твердо.

— Ай-да девка! — охнул сторож.

Тёма с восторгом смотрел на подругу. А Кира была совершенно спокойна — и ничуть не изменилась в лице.

— Зачем покупать, — сказала сторожиха. — Так забирай! Добра-то! Дворняжка!

— Нет, спасибо, — возразила Акира. — Я вполне В СОСТОЯНИИ заплатить.

— Слушай, Кир, — рассмеялся Тёмин папа. — А что мама скажет? Она тебе и так взбучку устроит — а тут еще собака! Семь бед — один ответ?

— У нас с мамой уговор, — терпеливо объяснила Акира. — Она никогда не вмешивается в то, на что я трачу свои карманные деньги.

— Ну и бери ее тогда, — решила сторожиха.

Кира подняла собаку на руки и поцеловала в нос. Собака тоже лизнула Киру маленьким розовым язычком.

Внизу, у Кириных ног, беспокойно металась и скулила Альма. Она чувствовала, что у нее забирают второго щенка.

— Переживает псина, — сказал Тёмин папа и почесал Альму за ухом. — Не волнуйся, дурочка, уж теперь-то ее не обидят! Повезло твоей рыжей дочке!

А Кира порылась в кармане и достала оттуда три рубля — последние. Два из них она положила на стол.

— Это от моей собаки — подарок ее маме и братику. Пускай купят себе что-нибудь на память!

Третий рубль Кира аккуратно положила в карман, объяснив Тёме:

— Деньги в дороге всегда пригодятся!

Тёма кивнул.

— Ну, до свиданья! — сказал Тёмин папа.

— А ключи? — спохватился сторож. — Вы ж у меня ключи от дачи забрали!

Тёма достал из кармана ключи и протянул сторожу.

— Стоп! — сказал папа. — А ну, дай-ка их сюда!

И быстро отцепил оранжевый брелок.

— Откуда это? — строго спросил он.

— Так на даче у вас нашел, — растерялся сторож. — Смотрю, красивый брелочек, прям как камушек, желтенький такой, видно, думаю, обронили, ну и повесил, чтоб не потерялся.

— Тёмка! — захохотал папа. — Ну ты даешь! Это ж он и есть!

— Кто? — опешил Тёма.

— Как «кто»? Куриный бог! Сердоликовый! Я его маме в Коктебеле нашел!

— Ура! — закричали Тёма и Кира.

— Вот оно что! — пробормотал сторож. — А я-то думаю, и чего у меня куры чисто омолодились!

— Поздравляю! — сказал папа и аккуратно положил в кошелек оранжевый брелочек.

— Спасибочки, — вздохнула сторожиха, не отрывая глаз от Курячьего бога.

— А я и не знал, что он такой, — признался Тёма. — Просто камешек с дыркой.

— Эх ты, московский мальчишка! Ты не знал, что такое Куриный бог? Тебя ж каждое лето в Ялту отправляют! Вот что значит — держаться за бабушкину юбку! — сказал папа. — Ну, ничего! В этом году пойдешь с дедушкой в рейс! Он переходит на прогулочный катер и возьмет тебя с собой!

— Ура! — опять закричал Тёма.

И с гордостью объяснил Кире:

— Мой дедушка Аркаша — морской капитан! Раньше был капитаном баржи — а теперь будет ваще! Еще круче! КАПИТАН КАТЕРА!

— Старый морской волк! — засмеялся папа.

— Здорово! — сказала Кира. — А вы дадите мне пеленочку для моей собаки? А то она еще маленькая.

Папа посмотрел на мокрое пятно на Кириной кофточке и кивнул:

— В машине найдется. Пошли!

Когда отъезжали от дома сторожа, Тёма обернулся. И вдруг увидел, что напротив их дачи, в стволе сосны, высоко, под кроной, качается стрела. А может быть, это ему просто показалось?

11
Возвращение домой

Путь до города предстоял неблизкий, через поле, рощу и большой поселок, дорога была ухабистая и размытая, на кочках в машине трясло, а мартовское солнце припекало уже совсем по-весеннему, и настроение у Тёмы было праздничное. Он думал о том, как обрадуется мама, что нашелся ее Курячий бог, и как она будет гордиться тем, что нашел его он, Тёма, и как мама вернется домой, и как все всегда у них будет теперь хорошо. Он погрузился в эти приятные мысли, и ему не хотелось ни с кем разговаривать.

Акира тоже молчала, не отрывая глаз от собаки. На коленях у нее стояла круглая железная коробка вроде большой консервной банки («В них хранят кинопленку», — объяснил Тёмин папа, доставая коробку из багажника вместе со старой фланелевой ковбойкой). Кира обрадовалась и хотела взять ковбойку целиком — если сложить в четыре раза, из нее получилась бы мягкая и удобная подстилка, но Денис Аркадьевич покосился на собаку, на глазок замеряя ее рост, а потом решительным жестом разорвал ковбойку напополам, сказав: «Хватит с нее! Жирно будет! В машине тоже без тряпки нельзя!» И отдал Кире полковбойки. Кира немножко насупилась, но собака и правда была еще совсем маленькая, полковбойки хватило ей и на матрасик, и на одеяльце, Кира только добавила свой батистовый носовой платок — вместо простыни. И собака, завернутая, спеленутая, ухоженная, спала теперь в железной коробке на коленях у Киры. Кира оберегала ее сон и только время от времени осторожно поглаживала рыжую щенячью голову, обрамленную батистовыми кружевами. Собака открывала сонный глаз и благодарно лизала тонким язычком палец своей хозяйки. По всему было видно, что Киру она сразу признала и полностью ей доверилась. И Кира старалась это доверие оправдать.

Тёмин папа тоже вел машину молча, только что-то насвистывал, сложно, переливчато и довольно красиво. Похоже, и у него было отличное настроение.

И так все ехали и молчали, и каждый думал о своем, приятном, и радовался, что другие ему не мешают. И получалось, как будто все молчат вместе и всем от этого хорошо.

Вдруг машина подскочила на кочке, а потом сразу угодила в яму. Послышался странный хлопок — и в ответ слабо пискнула собака.