— А это быстро? — Кумиров ухмыльнулся. — Мы ведь с тобой не герои модного сериала, а живые, к тому же по-своему занятые люди. Впрочем, позволю себе уточнить: тебя это дополнение уже не касается. Скажи мне одно: внимая тебе, я не потрачу свое время впустую?
— Это зависит от твоей интуиции. Моя меня пока еще не подводила. — Мужчина в плаще говорил негромко, вынуждая Игоря вслушиваться в его спокойную речь. — Я не ошибусь, если предположу, что ты считаешь себя хорошим человеком?
— Ошибаешься. Я — гадина! К тому же такая гадина, каких, наверное, мало на этом свете, — насмешливо начал политик и бизнесмен. — Вот и Сонька тебе то же самое скажет: видишь, я даже ее готов был убить, лишь бы сберечь свою подлую шкуру! Только ты сдуру не подумай, что я слишком горжусь своей подлостью или тут перед тобой кокетничаю. Попробуй поверить в то, что я не стал бы на это тратить время. Я просто отвечаю на твой очередной дурацкий вопрос.
— А ты не хотел бы после себя что-нибудь оставить? — Скунс осмотрел помещение, словно оценивая вкус и возможности хозяина. — Конечно, это может показаться банальным, да я и сам, пожалуй, не созидатель, но со стороны всегда удобнее советовать, правда?
— Постарайся припомнить, тебя, случаем, в последние дни по твоей седенькой головенке ничем не шибануло? Я думаю, что ты почему-то блефуешь. Неужели ты действительно не в состоянии понять, что даже если ты кем-то и был, то сейчас ты перестал из себя что-нибудь представлять, потому что я завладел твоим оружием? Теперь ты должен ползать на коленях, лобызать мои мокасины и слезно просить о пощаде!
— А мне почему-то кажется, что все наоборот: после того как ты вооружился, у меня появилась реальная возможность стать твоим убийцей. — Морошкина не очень понимала, на что теперь надеется ее благородный заступник, но ей все еще очень хотелось верить в то, что они оба каким-то образом останутся живыми. Сейчас она стояла немного слева от своего обезумевшего одноклассника и чувствовала острие его ножа, направленного в ее беззащитную спину. — Фактически у тебя остался один шанс уцелеть: отдать мне оружие, отпустить Софью и сдаться. Мы тебе найдем приличного адвоката, глядишь, может быть, тебя и не расстреляют.
— Соня, твой приятель болен! — Кумиров с деланной беспомощностью посмотрел на женщину. — Ну так что же, стрелять мне в него или нет? Ты готов?
— Ты хочешь жить? Тебе нравится рассвет? Ты любишь свою семью? — Скунс расправил плечи и потянулся, словно собирался что-то сделать, и вдруг сделал один шаг вперед. — Положи пистолет, и мы поговорим о твоем будущем.
— Идиот! — Игорь напряг руку и нажал курок. Раздался грохот. Соня присела, повернулась и увидела, что это в руке Кумирова разорвался пистолет, очевидно именно его рукоятка, которую он усердно сжимал в своей крупной руке. Ему разорвало кисть. Помещение наполнил кровавый дым. Обливаясь кровью и очень часто тряся рукой, бизнесмен затопал на месте ногами и громко закричал.
— Софья, я вас попрошу отвернуться! Смотрите туда! — скомандовал мужчина в плаще и молниеносно оказался возле Игоря. — Это ненадолго!
Морошкина подчинилась команде того, кого она знала под именем Лев, сделала шаг или два вперед и напряженно уставилась на висевший над письменным столом Кумирова плакат со смеющимся лицом Ляли Фенькиной, дополненный полупрозрачной, словно колготки, траурной лентой. Соня услышала хруст, и крики ее одноклассника прекратились. Женщина так и стояла лицом к дверям, не зная, можно ли ей уже повернуться, пока вдруг не услышала на улице крики и стрельбу. Тогда она осторожно повернула голову. Льва в комнате не было видно, а Кумиров без движения лежал на полу, неестественно изогнув свою мощную шею. Вокруг изувеченной мелко подрагивающей руки растекалась кровь.
Вишневая «семерка» «Эгиды-плюс» затормозила около нагромождения разобранных машин и обломков железобетонных конструкций. Впереди была обратная сторона флигеля, принадлежавшего Игорю Кумирову. Станислав осветил ее дальним светом, и все сидящие увидели распахнутую дверь и неспешно идущего вдоль стены человека в брезентовом плаще с поднятым капюшоном, следом за которым резво трусил кудрявый пудель.
— Королевский, — без особой уверенности сказал Следов и неожиданно для себя самого протяжно зевнул. — У нас жил похожий. Мать его потом в одну многодетную семью отдала.
— Может быть, это он? — подхватил зевоту своего юного помощника Борона. — К нам в приют ребятишки уже успели одного щенка беспородного притащить, Мятным назвали. Ну как его теперь не оставить?
— Ой, а что это за мужчина? — Голос Бориса сорвался, и следующую фразу он взял гораздо ниже, провалившись в некое подобие баса. — Разве мы его не будем останавливать? Вдруг он оттуда? Давайте хоть обыщем на всякий случай?
— Нет, Боренька, мы его не будем ни останавливать, ни обыскивать. — Плещеев вслушивался в шум, доносящийся из здания. — Пока не будем, правда, Данилыч?
— Кто бы спорил! Ну, Боря, заразил! — Федор снова зевнул. — Особенно если мужчина с пуделем. Говорят, это очень достойная порода!
31 августа 1999 г. — 23 октября 2000 г.