– Об этом говорить никогда не поздно, – наставительно заметил шеф. – Считай, твоя зарплата с этого момента выросла на десять тысяч.
Я посмотрел на него и виновато сморгнул.
– На пятнадцать тысяч, – торопливо произнес шеф.
– Поздно, – прошептал я.
– Плюс ежеквартальные премиальные в размере месячного дохода.
Дальше валять дурака не имело смысла. К тому же было еще и опасно. Шеф мог крепко разобидеться, взбрыкнуть и послать меня туда, сами знаете куда. И я, с надрывом вздохнув, сказал:
– Вы только что разрушили мои мечты и надежды, Гаврила Спиридонович. Ведь я с детства мечтал быть сыщиком. И вот теперь, когда до осуществления моей заветной мечты осталось сделать один шаг, я, как это часто случается в подобных ситуациях, вынужден отступить. И распрощаться со своей мечтой… теперь уже… наверное, навсегда…
– Значит, остаешься? – радостно воскликнул шеф.
– Остаюсь, – тихо произнес я и снова печально вздохнул. – Только не забудьте, что вы мне только что пообещали.
– Обижаешь, Старый, – улыбнулся шеф. – Сегодня же данные по твоей новой зарплате передам главбуху. Вот ты сейчас хлеб с маслом имеешь, а завтра на свой заработанный хлеб икру черную намазывать будешь.
– Хотелось бы, – кисло улыбнулся я и выключил компьютер.
– Значит, мы с тобой все решили? – на всякий случай переспросил шеф.
– Окончательно, – ответил я.
– Ну, тогда пойдем ко мне, спрыснем это дело, – предложил шеф.
– Как скажете, шеф, – сказал я, поднимаясь, и мы отправились в его кабинет.
Шеф достал из сейфа литровую бутылку кукурузного «Джека Даниэлса», и мы приступили.
После второй стопки он спросил:
– Чем сейчас занимаешься?
– Одним делом, – туманно протянул я.
После третьего стопаря он вновь полюбопытствовал:
– А что за дело?
– Убийство женщины, – ответил я, досасывая апельсиновую дольку.
– Интересное дело?
– Запутанное.
– Ну, тогда давай за то, чтобы ты его распутал.
– Давай.
Мы снова выпили.
– Расскажешь? – посмотрел на меня шеф.
– Непременно, – кивнул я и начал рассказывать…
Как мне позвонила одна моя знакомая по делу о групповом отравлении в Измайлово и сообщила, что ее брата собираются вот-вот арестовать за убийство, которого он не совершал.
Как я поддался на ее уговоры и пообещал помочь ее брату и начать журналистское расследование этого убийства. Как начал это расследование с разговора с Пашей Кочетковым, имевшим алиби на момент убийства, на которое, похоже, «клал с прибором» следователь Главного следственного управления майор юстиции Михеев.
Рассказал я шефу и о том, что проверил алиби Паши Кочета и убедился, что оно «имеет место быть». Что разговор с мужем убитой женщины, чиновником из правительства Москвы Крохиным, у меня не заладился, зато обстоятельно удалось побеседовать с официантом бара «Восточный округ». Как выяснилось, здесь он находился в момент убийства своей жены, то есть с десяти вечера до половины двенадцатого ночи, и именно оттуда его вызвали домой полицейские к уже остывшему трупу супруги.
Шеф слушал внимательно, насколько ему позволял выпитый вискарь. Потом спросил, получится ли из всего этого передача.
Я ответил, что получится, и мы выпили за будущую передачу, которая, как сказал шеф, будет такой же сенсационной, как передача об известном актере Игоре Санине или групповом отравлении жителей Измайлово.
– Я очень на это надеюсь, – не очень бодро ответил я.
– А я уверен, – твердо сказал шеф. И добавил, что рейтинг нашего телеканала застыл и, по его прогнозам, вот-вот начнет снижаться, чего допустить никак нельзя. И моя убойная, как он выразился, передача не позволит рейтингу канала начать падение…
Выпили за рейтинг. Кажется, потом еще за что-то, после крошечного перерыва.
– Значит, подозреваемых у тебя пока нет? – посмотрел на меня уже достаточно помутневшим взором шеф, вернувшись к разговору о моем расследовании.
– Ни одного, – честно признался я. Когда я бывал под хмельком, то разговаривал с Гаврилой Спиридоновичем как на исповеди. Возможно, это меня когда-нибудь погубит.
– И что ты думаешь делать дальше?
– Не знаю.
– Но у тебя же есть друг в Главном следственном управлении, – заметил шеф.
– Есть, – кивнул я.
– Он же может тебе помочь?
– В чем? Не он ведет это дело.
– А кто?
– Я же вам говорил: некто майор Михеев.
– А он что, нехороший человек?
– Кто?
– Этот майор Михеев.
– Типа того, – ответил я. – Во всяком случае, мой приятель его не любит.
– Тогда давай выпьем за хороших людей, – предложил шеф.
– Давай, – согласился я. – Хороший тост. Нас так мало осталось в нынешнее время.
И мы снова выпили.
– Слушай, Старый, а может, это все-таки муж пришил свою супругу, а потом заявился в бар делать себе алиби? Дескать, когда убивали мою жену, я сидел здесь, поэтому ничего не знаю и ничего не ведаю… – бросил в рот дольку апельсина шеф.
– Версия неплохая, – уважительно посмотрел я на него. – Только где-то около десяти вечера, перед самой своей… гибелью, супруга Крохина звонила ему на сотовый, и они, кажется, помирились.
– Откуда ты это знаешь?
– Этот разговор слышал официант бара.
– Гм, – буркнул шеф и замолчал. – Да, не особенно вяжется…
Молчал он довольно долго. Похоже, у него в голове происходил какой-то сложный мыслительный процесс. Наконец он вскинул на меня затуманенный взор и спросил:
– А откуда известно, что это звонила его жена?
– Ну а кто еще?
– Этот официант Артем, он что, слышал ее голос?
– Нет, не слышал.
– Чего не слышал?
– Ее голоса, – ответил я.
– Кто? – спросил шеф.
– Официант Артем.
– Чьего голоса? – посмотрел на меня шеф.
– Покойницы, – ответил я.
Шеф сморгнул и какое-то время смотрел на меня не мигая, не иначе как переваривал услышанное. Потом взгляд его на какое-то время просветлел, и он произнес:
– Так официант не слышал ее голоса?
– Нет.
– Значит, это могла звонить и не покойница, – твердо и убедительно, как могут это делать крепко выпившие люди, констатировал шеф.